— И ты не объяснила ему все безумие этой мысли?
— Объяснить безумному?!
— Что же делать? Что же делать?.. — говорила княгиня, ломая руки.
— Это‑то и есть та опасность, о которой я упомянула и которую надо предупредить…
— Но как? Я не вижу средств!..
— Подумай, что может произойти, если между отчаянно влюбленным Потемкиным и твоим мужем произойдет стычка.
Молодая женщина задрожала.
— Клодина, Клодина! — умоляющим голосом сказала она. — Не покидай меня, посоветуй мне…
Несчастная сама лезла в западню.
Графиня, по–видимому, обдумывала и наконец сказала после продолжительной паузы:
— Знаешь, Зина, что бы я сделала на твоем месте?
— О, говори, говори…
— Чтобы предупредить с его стороны безумную выходку, я согласилась бы на его просьбу, я бы увиделась с ним.
— Что ты выдумываешь?! Пойми, как я могу его здесь принять, тайком от мужа?..
— Здесь, конечно, нет, но Петербург велик. Есть много, мест… где встретиться. Это может произойти будто бы нечаянно…
— Свиданье! — испуганно вскрикнула княгиня. — Я никогда не решусь на это!
Графиня Клодина закусила губу и окинула свою собеседницу злобным взглядом.
Это было, впрочем, лишь на одно мгновенье.
Она переломила себя и сказала ласково:
— Я ведь только сказала, что бы я сделала на твоем месте. Я опасаюсь за твое семейное спокойствие и хотела предупредить катастрофу… Впрочем, я не понимаю, что ты видишь дурного в этом свидании, тем более что им, быть может, можно спасти несчастного человека от самоубийства…
Княгиня тихо плакала.
— Подумай об этом, милая Зина, — продолжала графиня. — Дело идет о жизни и смерти почти юноши, одно твое слово может спасти или погубить его… Признаюсь тебе, что я дала ему слово, что уговорю тебя на это свидание… Это мой долг, а то бы он еще вчера наделал глупостей, которые могли кончиться смертью его или князя…
Графиня Клодина, видимо, принимала все меры, чтобы запугать княгиню Святозарову и заставить ее решиться на тот шаг, который нужен был ей для мщения.
Молодая женщина все еще не соглашалась.
Графиня решилась на последнюю ставку.
— Знаешь ли, чего я всего более опасаюсь? — сказала она.
Княгиня подняла на нее свои заплаканные глаза.
— Говори мне все, что ты думаешь…
— Что он вызовет твоего мужа на дуэль…
— Но по какой причине?..
— Боже мой, как ты наивна; конечно, он не скажет ему: «Я люблю вашу жену…» Мужчины всегда найдут какой‑нибудь повод для столкновения… Он умышленно оскорбит твоего мужа публично, и причина дуэли готова…
Княгиня Зинаида Сергеевна сидела как приговоренная к смерти.
— Что делать? Что делать? — повторяла она.
Графиня Клодина молчала.
— Скажи же мне хоть слово… Дай совет… — с болью в голосе обратилась молодая женщина к своей гостье.
— Я уже сказала… — хладнокровно отвечала та.
— Согласиться на свиданье… — задумчиво произнесла княгиня.
Графиня продолжала сидеть молча, перебирая кружева своего платья.
Молодая женщина тоже молчала. По ее лицу было видно, что внутри нее происходила страшная борьба.
— Я хочу его видеть, я буду с ним говорить! — воскликнула княгиня.
В глазах графини блеснула злобная радость.
— Я буду с ним говорить! — повторила княгиня. — Но где и как?
— Положись на меня! — с убеждением сказала графиня.
— Ты поможешь мне…
— Ты сомневаешься в моей дружбе?!
— И останешься около меня, чтобы, в случае чего, спасти меня от самой себя?
— Я обещаю тебе это.
— Но кто его об этом предупредит?
— Я.
— Скажи же ему, что я это делаю только для того, чтобы исполнить твое обещание… Слышишь?..
— Успокойся… Скажу все, что надо и что оградит твою честь…
— Где же мы можем увидеться?
— Я обдумываю это, и мне кажется, что я придумала.
— Так пусть это будет завтра, послезавтра, как можно скорей.
Графиня Клодина нежно обняла свою жертву и, притянув ее к себе, горячо поцеловала.
— Где же? — спросила с дрожью в голосе княгиня.
— Я скажу это тебе завтра… Сегодня я все это еще хорошенько обдумаю.
— Где же мы увидимся?
— Приезжай ко мне… в это же время…
— Хорошо… И это будет завтра же?..
— Этого я не знаю… Ты очень спешишь…
— Чем скорее, тем лучше… Я не успокоюсь до тех пор, пока все это так или иначе не кончится…
— Все кончится благополучно… — углом рта улыбнулась графиня. — Однако мне пора… Мне еще надо во дворец.
Обе женщины снова крепко расцеловались.
Искренен был поцелуй только со стороны княгини Зины.
X
АНОНИМНОЕ ПИСЬМО
Княгиня Зинаида Сергеевна на другой день аккуратно прибыла к своей «спасительнице», как она мысленно называла графиню Клавдию Афанасьевну.
Дом графа Переметьева находился на Невском проспекте, вблизи Фонтанки, следовательно, в очень недалеком расстоянии от дома Святозаровых.
Был прекрасный день ранней осени.
На дворе стоял сентябрь.
Подъехав к роскошному дому графа Переметьева, княгиня отпустила свою карету, приказав приехать за ней часа через три.
У подъезда дома она заметила карету графини.
«Ужели сегодня!» — подумала княгиня, и сердце у нее усиленно забилось.
Графиня Клодина ожидала ее действительно уже в шляпе и после первых приветствий объявила, что пора ехать.
Княгиня покорно, последовала за своей подругой.
Обе женщины сели в дожидавшуюся у подъезда карету, и она покатила.
— Куда мы едем? — робко спросила княгиня.
— На Васильевский…
— Он там ждет? — тревожно воскликнула княгиня.
— Нет! Свиданье назначено не на сегодня. Боже мой, как ты дрожишь, успокойся или…
— Я не знаю, что со мной. Я ужасно боюсь.
— Боишься, разве я не с тобою?..
— У меня какое‑то тяжелое предчувствие близкой беды.
— Какой ты еще ребенок!
— Клодина, если он там не ждет, для чего же мы едем в такую даль, на Васильевский?..
— Ты это узнаешь… — смеясь, ответила графиня.
Васильевский остров [14] в описываемое нами время входил в состав города лишь по 13–ю линию, а остальная часть, вместе с Петербургскою стороною по реке Карповке [15], составляла предместье.
Но и та часть Васильевского острова, которая лежала по эту сторону городской черты, была лишь полузаселена, улицы хотя и были, но по ним тянулись заборы, дощатые и решетчатые, за которыми при проезде мелькали деревянные, а еще реже, на счет, каменные строения.
На 10–й линии, куда привезла графиня Клавдия Афанасьевна княгиню Зинаиду Сергеевну, среди развалившихся хижин и заборов был лишь один почти новенький одноэтажный деревянный домик, весело выглядывавший из‑за палисадника, освещенный мягкими лучами сентябрьского солнца.
Дом казался необитаемым. По крайней мере, с переднего фасада пять его окон были закрыты ставнями и заложены болтами, и открытыми оставались лишь окна, выходившие в большой двор и тенистый обширный сад позади двора.
Карета остановилась, и графиня вышла из нее, предложив сделать то же самое и своей спутнице.
Княгиня с недоумением осматривала пустынную, немощеную улицу с деревянными мостками вместо тротуаров.
Клавдия Афанасьевна между тем дернула звонок, находившийся у калитки.
Из стоявшей в глубине двора сторожки показался высокий, несколько сгорбленный старик и медленной, развалистой походкой подошел к решетке.
Увидав графиню, он как‑то быстро выпрямился и так же быстро отодвинул засов.
— Здравствуйте, матушка, ваше сиятельство… — зашамкал он своим беззубым ртом, низко кланяясь приехавшим дамам.
— Здравствуй, Акимыч, все ли у тебя благополучно?
— Бог милостив, ваше сиятельство, все благополучно… и чему быть неблагополучному… тишь у нас да гладь да Божья благодать!..
— Отопри дом… — приказала Клавдия Афанасьевна.
Старик бросился, насколько позволяли ему его старческие силы, снова к сторожке и вышел через минуту уже к вошедшим во двор дамам, гремя ключами…