Я не всегда понимал, что это за таинственные «они», которых он постоянно упоминал. С каждым разом в это «они» у него вкладывался всё более широкий смысл, и мне уже начинало казаться, что «они» – это собирательный образ всего мирового зла.
– Они убивали и унижали нас семьдесят лет. И теперь жаждут полностью развратить, оболванить оставшийся народ, вытравить из него последние ростки культуры, образования и здравого смысла! Посмотри телевизор, послушай радио, почитай книги, которые нынче продают − кругом грязь, разврат, насилие, убийство! Думаешь, это случайно? Нет, это они манипулируют нами, чтобы окончательно нас оскотинить, превратить в неразумных зверей, которыми легко управлять. Оглянись вокруг: злоба, хамство, невежество, подлость, предательство возводятся на пьедестал! Наркомания, алкоголизм, безнравственность и бескультурье захватили всю нашу молодёжь без остатка! Это всё они − те, что тысячу лет не могли завоевать нашу страну и теперь делают всё возможное, чтобы она сгнила изнутри, чтобы деморализовать наш великий народ, взять его голыми руками, обратить в унизительное рабство, раз и навсегда поставить нас на колени и заставить играть под их дудку!
Единственное, что мне было хоть немного приятно слушать – это его россказни о моей великой миссии и высоком предназначении.
− Семьдесят лет они пытались нас уничтожить − расстреливали вместе с семьями, гнали из страны, травили в лагерях, объявляли сумасшедшими. Но им так и не удалось окончательно извести нас. И ты тому живое подтверждение. Ты один из немногих выживших русских аристократов. Ты надежда и опора новой России. Ты единственный проблеск интеллекта во тьме невежества. Ты лучик света во мраке бездуховности. И на тебе лежит великая миссия − спасти русский народ от порабощения, от вырождения, которое грозит ему, от власти денег, разлагающих его изнутри. Ты гений и мессия русского духа, русского интеллекта, русской культуры, русского православия! Поезжай на остров, сынок. Отец Иннокентий тебя научит. Слушайся его. Он сделает всё, чтобы помочь тебе. Расскажет, как вернуть титул и фамилию. Даст тебе золото, чтобы ты мог бежать за границу. Когда-нибудь эта порочная власть уйдёт. Когда-нибудь русский народ сбросит с себя это позорное ярмо, которое носил на себе семьдесят лет. Довольно уже настрадалась Россия. Хватит с неё. Все наши грехи уже кровью замолены. Теперь вся надежда на тебя. Ты хранишь в себе светоч подлинной России. И только ты сможешь возродить её из пепла и привести к долгожданному и заслуженному величию.
Не могу умолчать и о том, что отец был ещё более фанатично верующим, чем мать. А православие, как я уже говорил, казалось мне в то время едва ли не символом невежества и отсталости. И в своих мечтах о папе я прежде всего ожидал встретить в его лице разумного современного человека, свободного от этих старомодных суеверий. Если бы он оказался коммунистом – разве что это удивило бы меня больше, нежели его православие. А православие его было настолько странное, что даже мама его пугалась. Он молился иногда часами, и казалось, если рядом разорвётся бомба, он этого не заметит. Он весь дрожал, как в лихорадке, из глаз его лились слёзы, он бился об пол перед иконой так сильно, что чуть не в кровь расшибал себе лоб, и бормотал при этом нечто невнятное таким громким шёпотом, что, наверное, соседи слышали. Хотя при этом не только нельзя было разобрать ни слова, но даже понять, на каком языке он говорит.
Мне запомнился лишь один короткий миг, когда позитивные чувства к отцу пересилили во мне негативные. Была уже ночь. Он давно спал и, как обычно, храпел на всю квартиру. Я включил настольную лампу и стал читать какую-то книгу по лингвистике. Только ночью я мог найти покой и уединиться с книгами. Не помню, что это была за книга – всю конкретику в моей памяти заслонило настроение, внезапно заполнившее ту минуту. Я так увлёкся чтением, что не заметил, как за стеной стих отцовский храп. Отец подкрался сзади так незаметно, что я даже слегка испугался. Он назвал книгу, которую я читаю, хотя не видел обложки – узнал её лишь по нескольким словам, которые успел прочесть из-за моего плеча. Потом назвал мне несколько других книг на ту же тему, о которых я не слышал, рекомендуя прочесть их, ибо там интересующая меня тема раскрывается гораздо полнее.
Тут я впервые, пусть всего лишь на миг, почувствовал духовную близость с отцом, ощутил в нём родственную душу. Мне впервые пришло в голову, что всё его внешнее убожество, безумие и шизофренические бредни – лишь скорлупа, которую как-нибудь можно расколоть и найти под ней вполне здорового и даже весьма развитого человека, которого полюбила когда-то моя мать и от которого я унаследовал лучшее, что было во мне. Я прочёл книги, что он советовал мне, и убедился в его правоте. Услышал от него лишь несколько здравых мыслей, но они поразили меня. Ибо я вовсе не подозревал у него здравых мыслей, а эти к тому же бесспорно свидетельствовали о целой системе здравых мыслей в его голове, о несметном множестве прочитанных им книг, о долгом и кропотливом умственном труде, который он проделал, очевидно, ещё до моего появления на свет.