И мы взялись… Но пока в поте чела подкапывались под фундамент «этой прогнившей системы», дружно напевая старую революционную (а перестройка, как нас убеждали, – это и есть революция) «мир – хижинам, война – дворцам», особи, в коих хватательный рефлекс не отягчен черноземом цивилизованности, действовали. И однажды, когда мы уже изрядно углубились под фундамент самого главного дворца, сверху вдруг послышался окрик: «Эй там, внизу, – кончайте!».
Мы подняли вежды, и… батеньки, а во дворце уже сидят те, кто еще лишь вчера призывал: «война дворцам»! Но больше всего поразило то, что особенно сурово и осуждающе на нас смотрели… вчерашние хозяева дворца. Правда, слегка замаскированные модными ныне окладистыми бородами или усами.
Так что же изменилось? А ничегошеньки – просто место изгнанных 0,3% заняли… изгонявшие их. Остальные же вкупе со всем православным и народами других вероисповеданий как были, так и остались внизу. Вот и вся «перестройка», т. е. пересменка. (А как же с планом, – спросите? А его – в том, элементарном, смысле – не было в природе. Вернее, был, но в смысле «пересменки».)
Паче того, количество новых хозяев жизни настолько увеличилось, что им уже стало тесно в апартаментах бывших. Тесно им и в спецраспределителях и спецсанаториях. Не подходят им и старые «Волги» – подавай «вольво» и «мерседесы». Словом, ничего не изменилось, кроме, пожалуй, того, что бывшие хоть прятали эти самые «спец» от простых и сирых, хоть и крали, но боялись прокрасться, «высветившихся» карали беспощадно, дабы не компрометировали остальных. Нынешние же в открытую разворачивают «белые рынки» в гостиницах, где их родные и близкие оптом закупают заграничное барахло по дремуче консервативным ценам. Народные избранники требуют (и получают!) вне очереди престижные автомобили и квартиры. Мафиози крадут не тысячами, а миллионами. Открыто воруют, да еще и бахвалятся, продавая целые столичные районы зарубежным бизнесменам.
Причем чинят все это, удобно усевшись на шее обнищавшего родного народа, который, истерзанный в очередях, тащит в замызганной авоське купленную на последние рубли полбуханки.
Словом, вопрос «кому на Руси жить хорошо?» сам собой отпадает. Но аппетит приходит во время еды, и новым хозяевам хочется, чтобы «жить стало (еще) краше, жить стало (еще) веселей». А тут – черт бы ее взял – эта самая КПСС (вспомним участившиеся сетования жертв перестроя: «раньше хоть в партком пожалуешься…»). Словом, лишний глаз, а то и бельмо в глазу. Посему его надо убрать, а то – чего доброго – бывшая руководящая и вправду реформируется в Партию социальной справедливости, – тогда уж не разгуляешься и не поживешь! А если – не дай Бог! – еще позволят вступать в ее ряды и верующим, тогда и в церкви не спрячешься!
Во всех событиях есть побудительное магнето, первопричина то есть. Иногда к ней действительно трудно пробиться сквозь напластования, исторические и общественно-политические. Это если искать объективный причинно-следственный механизм. Но часто над всеми этими «академическими» наслоениями почти на поверхности лежит элементарный личностный, если не шкурный, интерес.
Сейчас я вам сообщу нечто, на первый взгляд, невероятное: партию в спешном порядке ликвидировали не настоящие радикалы и демократы, не истые и истинные антикоммунисты (а таковые есть, и, не разделяя взглядов, я их уважаю за позицию), а те из 0,3%, которые ее… возглавляли.
Невероятно? Почему же: под напором низов дело неотвратимо шло к тому, что упомянутые 0,3% должны были предстать перед судом, партийным и мирским, за все извращения досталинского, сталинского и постсталинского периода. Но ведь в эту артель органической частью входят и члены ПБ во главе с Горбачевым! (Пусть не смущает генетическая связь нынешних с делами их предтеч – именно ядро партордена, то есть ПБ, есть носитель наследственного кода.)
Вот что и кого подвигло ускорить осуществление августовского переворота, стратегической целью которого, помимо изменения существующего строя, было ликвидировать партию, то есть: убрать свидетеля обвинения. Как говаривал Иосиф Виссарионович: нет человека – нет проблемы. И не надо тужиться весь этот фарс облечь в одеяние «исторической неотвратимости» и «победы демократии»! За всем этим стоял животный личностный интерес: убрать свидетеля обвинения. И под шумок подкорректировать библейское: из – «Не судите, и судимы не будете» на – «Судите – и судимы не будете». То есть одним махом из подсудимых обернуться в судей.
Извините, но эти кульбиты слишком уж смахивают на следующую гипотетическую мизансцену. Артель медвежатников удачно «взяла кассу». По-братски разделила экспроприированное. Но один из братчиков, предварительно переведя свою долю в швейцарский банк, вдруг затужил и воспылал чувством покаяния. И – к прокурору: мол, эти сукины сыны (называет их поименно) мало того что «взяли кассу», так еще и меня, наивного, повязали! Берите их, пока не смылись за кордон. Судите их, подлецов, по всей строгости правового государства! Фу-ты, аж полегчало: снял камень с души. Ну, так я пошел. До свидания…
– Одну минуточку, – почему-то заволновался прокурор, – если можно, скажите хотя бы, а где же ваша… доля?
– ?!
– Я так и предполагал: забыли… Так вы вот здесь распишитесь о невыезде. Подумайте, может, и вспомните. А на суде все и доложите…
Что ж (обращаюсь к Ельцину как главному воителю «коммунистического идола» и адепту суда над партией), что ж, Борис Николаевич, я согласен с Вами: надо судить. Судить тех, из 0,3%. Правда, в отличие от Вас, призывающего под криминал всю партию, я даже из этих – не всех бы сплошняком… Скажем, Алексея Николаевича Косыгина, Николая Ивановича Рыжкова, Егора Кузьмича Лигачева, маршала Ахромеева, да и еще наберется порядочных людей – я бы их все-таки отделил от козлищ, хотя и они не все агнцы, как, впрочем, и мы с Вами. То есть я за то, чтобы карать за доказанные судом прегрешения. Тем более что объективными свидетелями обвинения будут те свыше 90% коммунистов – живых и мертвых, – которые в той страшной войне сражались и гибли за нашу и Вашу (и лично за Вашу, кстати) свободу, а оставшиеся в живых отстраивали, строили и, между прочим, первыми затевали «перестройку». Правда, многие едва ли дойдут до храма правосудия, ковыляя на костылях и протезах, вдобавок морально искалеченные перевертышами и доведенные до того, что ныне в поисках пропитания приглядываются… к ящикам с отбросами.