- О как! - Мне об этом ничего такого не помнилось. - Вот что Ждан, пошли слугу к Савельеву. Надобен он мне, как свободен будет.
- Сей же час служку пошлю. Государь мой, тиуны боярские, да гости торговые уж в осаду наше подворье взяли. Все хотят зеркала да стекла.
- Ну что ж, бери заказы под твердую цену. Как прибудем в Углич, так насад соберем да под охраной отправим на Москву. Ты по ценам чего думаешь?
- Стекло в полный рост по пятьдесят рублей за лист. Зерцало царское по триста.
- Ух ты какие цены бешеные. Не слишком круто берем?
- Страшусь, мало. Десницу готов заложить, бо с половины нашего товара ажно в три дорога иноземцам продажу учинят. На Москве монаси Соловецкого монастыря торгуют лучшую слюду по сто пятьдесят рублей за пуд. - С горячностью заявил Ждан.
- А иноземные гости приходили на двор?
- Немецкий гость приходил, просил стекло. Сулил до ста листов забрать, коли по пятьдесят пять рублей за лист сторгуемся. Да зеркал желал два царских по пятьсот монет за единое.
- Значит, у себя дороже продаст. Узнать бы сколь стоят венецейские зеркала в немецких городах. Думаю, такого стекла на окна как у нас нигде нету. Да дядька Ждан, как явится Федор, вместе ко мне подойдите, затею надобно обмыслить.
После обеда часа в три пришел Савельев, и мы втроем расположились у открытого окна в доме.
- Вот, что мастер. Думаю заложить завод в Устюжне по строительству паровых машин. Тебе быть головой! А начать надобно в Москве. О прошлом годе гости торговые большие убытки терпели из-за отсутствия бурлаков на Волге. Хочу паровик на струг поставить, пусть все увидят, как корабль с грузом против течения идет. Вопрос к тебе Федор: какой по размеру струг брать, чтоб машина влезла да дрова, да прислуга.
- Корабль? - Литейный мастер задумался.
- О чем думаешь?
- Бо яз размышляю ажно весла к машине приделать, чтоб гребли, да какого размеру.
- Ты же розмысл Савельев. - Попенял я ему. - Помнишь, как год назад в Устюжне на плотины дивился?
- Помню, княже. Не пойму об чём речь ведешь?
- С лотков вода на колеса падала да вертела?
- Ох, тыж... Думаешь княже колесо поставить на корабь?
- Два Федор, с обоих бортов. Смотри, нарисую. - И накарябал на бумаге схему расположения колес на корабле.
- Ага, надобно посчитать вес машины, да дров сколь можно, да вес колес. Яз сочту и все обскажу. К завтрему будет.
- Хорошо мастер. Нам надо из Москвы забрать насад, какой покрепче да по размеру, да поновее. Здесь думаю, дешевле будет и выбор больше. Ждан, как придет Федор завтра, пойдете на реку и купите нам корабль, желаю через два месяца без весел на корабле покататься!
- Как прикажешь государь! - Ответил Ждан за обоих.
Через пару дней с женой переехал на двор к Годунову, покуда терем мне не построят. Царь благостен и добр, но не стоит маячить на глазах у него.
Спустя несколько дней, под вечер состоялся разговор с тестем по поводу дороги.
Сидели мы в горнице, возле огромного по нынешним меркам окна, застекленного единым стеклом. Судя по темному дереву стен и белому наличнику оконный проем совсем недавно растесали, чтобы вместить стекло целиком. Боярин периодически поглядывал на окно, видно, гордясь, что в его доме, первом на Москве, после царских палат, явилось такое чудо.
- Ты вот чего Дмитрий. - Начал разговор он. - Обмыслил яз твои придумки. Господь мне тебя послал вестимо. Самое знатное, то железная дорога твоя. Наша держава народилась, егда предок твой Рюрик со своими боярами взял под себя торговый путь по рекам, из варяг в греки. Кабы не турский султан да разорение Царьграда, до сих пор торговали бо тою водною дорогою. А ныне, коли осилим путь железный, минуя турских людей, сызнова зачнем торговать с востоком, опять же наши дальние земли ближе станут. Такоже про крепость небывалую на полудни, вельми умная мысля. Коли враг в дом твой ходит, надобно его не со щитом встречать, но с дубиной. Вот как яз придумал. Мы с тобою все наши задумки с голодной порой купно соделаем!
- Как это Борис Федорович? - не понял я. Как объединить голод и дорогу? Копайте отсюда и до вечера?
- Яз Дмитрий над государством Московским начальный человек ужо пятнадцать лет. Яз такие дела проворачивал, бо тебе лучше и не знать. Онеже внемли: мы с тобой одни знаем про глад трехлетний вестимо?
- Вестимо, Борис Федорович, або яз еще ключнику своему поведал. Совета просил.
- Прикажи ему, чтоб ни полслова никому не вякнул, або осерчаю яз.
- Хорошо Борис Федорович, прикажу. Бо что с голодом?
- Яз, государевым указом воспрещу продажу снеди за рубеж, також наглых торговых гостей упрежу, бо как цена то упадет, зачну лишку с урожаев скупать на царское дело, да заложу цепь острожков с гарнизонами от Архангельского монастыря до Астрахани с вельми большими амбарами царскими. Как глад придет, люд чорный во множестве побежит к городам за брашном, Христа ради просить. Бо мы людей тех возьмем на работы без платы, токмо за еду обильную. У нашей затеи трудников будет в избытке.
- Бог ты мой, Борис Федорович, у тебя голова - ума палата!
- Бо исчо не все. Дураков, онеже на большак выйдут, таковые найдутся в избытке, уж верь мне, стражей будем имать и в железа на каменоломни. Камень нам завсегда пригодится! Покуда будет соделан путь до Царицына. Обмыслим, где заложить крепость сильнейшую на полудне, дабы крымского царя взять на узду. Трудников излишних с дороги определим такоже на цитадель, бо опосля трудов посадим на тех землях для пахотного дела. Како тебе задумка моя?
- Онемел яз Борис Федорович. Может лучшим чорным людям, подарим наделы пустой земли, да деньгу чуток на обустройство? Оне из кожи будут лезть заради своего куска.
- Такого на Руси не бывало, бо пахарь володел бы землею оприч высшего сословия.
- Ну как скажешь боярин. - Не ко времени разговор, понял я.
- Онеже до голодной поры пять лет исчо, надобно тебе Димитрий в Устюжне построить железную карету с телегами, абы грузы возить по железной дороге, да заготовить сколь можно железа на ту дорогу.
- Хорошо отец мой. Надобны мне розмыслы на дело то.
- Возьмешь сколь надобно, где восхочешь моим словом. Денег яз найду покуда смогу. Одна беда железа на Руси мало. Уклад у польского короля в Свейской земле покупляем.
- Железа на Руси, как грязи, токмо достать его тяжело. - Выдал я помимо мыслей.
- Ты об чем сказываешь-то сынок? - Вопросил меня осторожно тесть.
- Тако весть мне была, бо за Каменным поясом железа горы лежат, да серебро, да золото, да камни драгоценные.
Годунов смотрел на меня стеклянными глазами. Внезапно покраснев, заорал:
- Онтнюже молчишь то об сем? - Вскочил с лавки, и забегал по горнице, в бешенстве тряся руками. Очевидно, сдержать ругательства стоило ему больших трудов.
- Яз, Борис Федорович, сказываю, егда знаю твёрдо. Бысть мне видение, або есть в уральских краях железа горы, меди немерянно, золота да серебра реки, да камни самоцветные во множестве, ужо будь в надёже, бо место перстом указать не могу. Здеся, мол, копайте. Желаешь, тесть дорогой прямо сейчас начертаю тебе все земли на свете. Токмо зачем тебе то надобно?
- Все земли на свете? - Слегка остыл Годунов. - А и нарисуй! Желаю ведать, чего никто не ведает! А Каменный пояс яз прикажу по камушку раскидать! К завтрему лутчие люди толпами тудысь пойдут! К завтрему!
Глава 7.
- Ксюша, подойди ко мне. - Вернувшись в выделенные мне палаты годуновского терема, позвал я молодую жену.
Ксения вышла из своей горницы и подошла ко мне.
- Садись поговорить с тобой хочу. - Она подошла к лавке, но я похлопал по своим коленям. Молодая женщина села, после легкой заминки.
- Вот, что радость моя. Люба ты мне. Хочу узнать об мыслях твоих: чего хочешь ты что любишь?
- Кошек люблю, наряды красивые, жуковинья на персты, да иные красоты какие, читать люблю.
- За нарядами да жуковиньями дело не станет, бо что читаешь ты.
- У нас у батюшки в тереме либерея ажно из дюжины книг. Жития святых, Псалтирь, Апостол, Часовник печати Ивана Фёдорова, да еще книги какие.