Что же есть «Киевская Русь»? Так или иначе, в основе этого понятия лежит для всех историографических школ приблизительно одно: такое состояние государства, при котором один город — Киев — осуществляет свое господство над остальными землями и городами Руси. То есть, говоря точнее, «Киевская Русь» — это определенный политический режим, при котором владение Киевом обеспечивает тому или иному князю права и возможности для осуществления общерусского строя власти. Выражаясь словами источников — «старейшинство» Киева или, в терминологии прошлого века — «Великое Киевское княжение».
Таким образом, вынесенный в заголовок вопрос лучше сформулировать так: когда перестало существовать «киевское старейшинство», когда обладание Киевом утратило черты государственного института?
Для С. М. Соловьева, В. О. Ключевского и многих их последователей казалось, что это случилось во второй половине XII в. Не будем детально останавливаться на критике их взглядов, так как они не раз становились предметом критического разбора. Отметим только то обстоятельство, что на протяжении всей второй половины этого и первой половины следующего, XIII в. Киев остается средоточием политических амбиций русских князей. Вся личная энергия, все военные силы и духовные устремления направлены на завладение «золотым столом». Все зовет князей в Киев — заветы предков, прошлое величие и будущая слава, ибо «кто убо не возлюбить киевского княжения?», как запишет позднейший летописец. Русская история вплоть до самого татарского нашествия продолжает вращаться вокруг киевского стола, и этот факт не оставляет места мысли об утрате Киевом «старейшинства».
Гораздо более обоснованной представляется иная точка зрения, выраженная, например, М. С. Грушевским, что, слабея и теряя силу, Киев продолжал удерживать «старейшинство», и только Батыев погром совершенно уничтожил это особое место Киева.
Мнение М. С. Грушевского о преемстве киевской истории историей галицко-волынской основывалось на тщательном исследовании судьбы Киевщины после монголо-татарского нашествия в одной из ранних монографий. Его выводы были категоричны: «После монгольского нашествия прекратилась и династическая связь Киевщины с Галичем и Владимиром… прекратилась княжеская власть, прекратился тот государственный строй, который сближал ее и с северо-восточными и с юго-западными княжествами».{798} Источник пришел к заключению, что после 1240 г. Киев более не имел княжеской власти, или, что будет точнее — ни один князь не сидел в Киеве. Это справедливое наблюдение исследователь сопроводил другим, менее убедительным: «Киевщина не принадлежала ни северным, ни галицко-волынским князьям».{799}
Князь, действительно, в Киеве не сидел. Однако это отнюдь не означает, что никто не считался с киевским князем. И претендентов было достаточно.
Не трудно заметить, что судьбу «киевского старейшинства» М. С. Грушевский отождествил с судьбой собственно Киевщины. Но «великое киевское княжение» (примем этот условный термин) всегда было чем-то большим, нежели собственно Киевская земля. Уничтожение политической структуры Киевщины не имело непосредственного отклика в организации центральной власти, разорение Киева не уничтожало его «старейшинства».
Как ни странно может показаться, монгольское завоевание не только не уничтожило «киевское старейшинство», но и с новой силой, хоть и не на долго, возобновило его. Татары на некоторое время, по сути, восстановили «великое киевское княжение» как общерусскую форму организации власти, как власть центральную.
В 1239 г. монголы застали Киев в обладании Михаила Всеволодовича, вскоре бежавшего в Венгрию. На короткое время Киев занял некий Ростислав Мстиславич, но был вскорости выбит оттуда Даниилом Романовичем Галицким. Даниил оставил здесь тысяцким боярина Дмитра, который и защищал город в 1240 г. Надо думать, Даниил числился киевским князем до 1243 г. В тот год владимирский князь Ярослав Всеволодович отправился в Орду, где Батый провозгласил его «старѣи всѣм князем в Русском языцѣ»,{800} что означало передачу ему Киева. Действительно, по сообщению Галицко-Волынской летописи, в 1245 г. «обдержащу Кыевъ Ярославу бояриномъ своимъ Еиковичем Дмитромъ».{801} Ярослав обладал старейшинством и киевским княжением до самой смерти, последовавшей в 1246 г. В течение нескольких следующих лет нет прямых свидетельств о судьбе Киева. Только под 1249 г. в Суздальской летописи читаем: «Приѣха Олександръ (Александр Ярославич Невский — Авт.) и Андрѣи от Кановичь, и приказаша Олександрови Кыевъ и всю Русьскую землю».{802} Стал ли Александр киевским князем сразу же после смерти отца, по его завещанию, как иногда полагают, или же старейшинство в течение трех лет принадлежало кому-то другому, трудно с уверенностью судить. Возможен и второй вариант. Во всяком случае, в 1245 г. в Орду ездил Михаил Черниговский, «прося волости своее от него (Батыя — Авт.)».{803} А под 1250 г. в Ипатьевской летописи значится, что «Данилови Романовичю князю бывшу велику, обладавшу Рускою землею: Кыевомъ и Володимеромъ и Галичемъ».{804} Последняя фраза ввиду прошедшего времени может быть некоторым основанием такого предположения.