В Бахчисарае Кутлубицкий отыскал обитавшего там едисанского Темир-мурзу, приласкал подарком и долго выпытывал о настроениях крымцев, ханских чиновников, самого Селим-Гирея.
Темир-мурза, раздувая впалые щеки, поглаживая шелковистый лисий мех, успокоил переводчика:
— О чем вредном против России могут помышлять татары, если после ухода орд они ослабели вконец?.. В разномыслии нынче все, в смятении… Я затем здесь и живу, чтобы склонить их к принятию условий, на коих прочие орды в дружбу и союз с Россией вступили…
Вернувшись в Харьков, Кутлубицкий доложил о разговоре с мурзой Щербинину. У того гневно запрыгали мешки под глазами, густые брови сломались углом:
— Плевал я на твоего мурзу! И на его сказки плевал! Мне ханский умысел надобно знать… Пошел вон, дурак!..
В Крым поехал другой посланец — переводчик Константин Мавроев. Он вез приватное письмо для калги-султана Мегмет-Гирея, брата хана Селима.
— Братья чаще мысли одинаковые имеют, — благоразумно рассудил Евдоким Алексеевич. — Стало быть, что калга скажет — то и хан думает…
Мавроев въехал в Бахчисарай двадцать седьмого января.
Вместе с ним были Мелиса-мурза и Али-ага, выделенные для сопровождения предводителем Едисанской и Буджакской орд Джан-Мамбет-беем при посещении переводчиком едисанских кочевий.
Мегмет-Гирей, которому утром доложили о прибытии русского гостя, не зная ни его чина, ни полномочий, принял переводчика за важную персону и устроил весьма торжественную встречу: Мавроева посадили на богато убранного коня и с почетным эскортом в сорок гвардейцев повезли по главной улице, запруженной любопытствующими бахчисарайцами.
И лишь когда на аудиенции переводчик назвал себя и цель приезда, калга понял свою оплошность. Приняв письмо и коротко расспросив о новом главнокомандующем Долгорук-паше, он приказал отвезти гостя назад.
Отобедав, отдохнув часок, Мавроев под вечер собрался погулять по городу, потолкаться у кофеен и лавок, послушать, о чем говорят татары. Но едва вышел из дома — был остановлен тремя стражниками.
— Вернись назад! — грубо крикнул один их них. — И не смей покидать дом!
Мавроев оторопело посмотрел на татарина:
— Я гость калги-султана!
— Ты не гость. Ты пленник калги… Вернись!
Поскучнев лицом, шумно засопев сизым носом, не ожидавший такого поворота дела Мавроев понуро шагнул к двери…
Пока русский посланец, томясь от неизвестности, коротал дни под арестом, Мегмет-Гирей отправил к Джан-Мамбет-бею и Хаджи-мурзе четырех мурз, приказав им уговорить орды предпринять нападение на российские войска, стоявшие на винтер-квартирах на Украине. За это калга обещал ногайцам много денег от Порты и султанское помилование за предательское отторжение.
Мурзы вернулись в Бахчисарай мрачные: едисанцы и буджаки не только не дали согласия участвовать в набеге, но и посоветовали калге не дожидаться вторжения армии в Крым, бросить Порту и направить в Россию знатных послов для постановления договора о дружбе.
Взбешенный таким ответом, Мегмет-Гирей исступленно кричал в диване, что людей, которых посылает Россия для возмущения крымского народа, следует брать под стражу и вешать.
— И этого Мавроя я велю повесить! А предателей едисанских, приехавших с ним, прикажу сжечь живьем!
Его неожиданно и дерзко перебил султан Шагин-Гирей, один из многих наследников ханского престола.
— Глупые поступки не украшают калгу!
— Что-о? — опешив, протянул Мегмет.
— От гибели одного российского человека и двух едисандев никакого ущерба ни России, ни орде не последует, — сказал Шагин. — Но избавит ли это от великих бедствий Крым?
Калга, прищурив желтые глаза, недоуменно посмотрел на молодого султана. Он мог бы понять протест беев могущественных крымских родов — но что побудило дерзить этого мальчишку?
— Посмотри кругом, калга, — раздался тихий голос кадиаскера Фейсуллах-эфенди. — От сильных морозов пал почти весь скот. Хлеба мало, и он дорогой. Народ наш в страхе перед русским вторжением. А турок в крепостях едва ли до семи тысяч будет. И неизвестно, прибавятся ли их гарнизоны. Кто встанет на защиту Крыма?.. Если мы по-прежнему будем неприятелями России — милости от нее не жди!
Взгляд Мегмета стал колючим… «Кадиаскер заодно с султаном?.. Неужели заговор?» — мелькнула тревожная мысль… Но самообладание он не потерял, бросил коротко:
— Что вы хотите?
Шагин ответил однозначно, с вызовом:
— Мы желаем жить в союзе с Россией!.. И скоро пойдем из Крыма к Джан-Мамбет-бею.