Руперт придвинул бухгалтерскую книгу и стал диктовать цифры доходов и расходов. Девочка усердно скрипела пером за столом, записывая числа совершенно непонятными символами. И, правда, странный счет. И им возможно что-то подсчитать?
– И что надо считать?
Надо сложить отдельно расходы, дохода, посмотреть средний доход по каждому месяцу…
– Средний это… а-а-а-а… это когда берется общее число и делится на… на… а сколько месяцев в году?
– Не в году. Сколько месяцев прошло с начала года. Четыре полных месяца.
– Понятно. Тогда подожди, я все не запомню, сейчас сложу и подсчитаю твое среднее…
Руперт ошеломленно уставился на сестру, которая об этой задачке сказала так, словно решала её по десять раз в день все то время, что была с князем и она для нее всего лишь легка разминка. Сам того не подозревая, Руперт не очень и ошибся. Задачи на нахождение средних арифметических Володя стал давать Аливии через два месяца обучения прежде, чем перешел к уравнениям с одним неизвестным. Сам Руперт подозревал, что ошибка где-то в сложении, хотя возможно и в делении. Но четыре, не такое уж большое число, потому он надеялся обойтись без помощи магистра деления, просто пытался подобрать нужное число. Но баланс упорно не сходился. А ведь еще надо высчитать долю налогов, долю гильдии…
Перо девочки упорно порхало по листу и на бумагу ложились столбики непонятных закорючек. Иногда девочка очеркивала часть чисел, а то, что эти закорючки числа Руперт уже не сомневался, обводила число над ней в кружок и продолжала писать. Руперт только рот открыл, наблюдая за скоростью. Сам он учился с шести лет, но у него эти расчеты заняли бы несколько листов и весь день, а тут… Аливия обходилась всего двумя листами, один из которых она явно использовала как черновик, а во второй писала уже результаты. Судя по всему, промежуточные. Один раз она ошиблась, о чем Руперт догадался по ее нахмуренному виду. Он взяла черновик, поднесла его поближе к свече и стала сосредоточено водить по нему пером без чернил. Вот что-то увидела, нахмурилась и тут же окунула перо в чернильницу и стала что-то делать с числами. Сверила результат с чем в чистовике, хлопнула себя по лбу, зачеркнула одно число и написала другое, потом рядом же высчитала еще одно значение, как догадался Руперт, разницу между правильным числом и ошибочным, а потом, не колеблясь, дописала эту разницу к конечному результату и приплюсовала. Числа были большие и явно для девочки непривычными, но справлялась с ними она уверенно, словно делал привычное дело. Руперт заметила, что каждый результат девочка перепроверяла на черновике и шла дальше только, если проверка её удовлетворяла – и тут сработала привычка к порядку и точности, привитая Володей.
Наконец расчет прихода за месяц был закончен. Аливия взглянула на листок и выдала результат. Руперт моргнул и заглянул в свои записи – результат сошелся. Но он считал уже два дня, а его сестра прямо при нем сложила числа за каких-то полтора часа. Конечно, эти два дня он считал не только приход и даже не только расход, но еще и искал среднее значение, а также высчитывал доли налогов, но…
– Может быть делить будешь завтра? – неуверенно предложил он.
– Вот еще, – сморщила носик девочка. – Да это просто, я сейчас быстро посчитаю, складывать было сложнее – нужно больше внимательности.
Делить просто?!!! Проще, чем складывать, потому что сложение требует больше внимательности? Мир перевернулся!
Девочка же уверенно возвела какую-то конструкцию на листе из чисел и принялась считать. Хмурилась, потом писала одно число, снова считала… Вот она задумалась, потом быстро написала на листе ряд одинаковых закорючек разделенных крестиком, как догадался Рукперт, этот крестик в данной системе играл роль плюса. Аливия же морщила лоб, складывая, проверила результат и довольно улыбнулась, в конструкции появилась новая закорючка. Результат появился через десять минут и с его цифрой он не сходился…
Руперт растерянно глянул в своим записи, в записи сестры… Зная число, теперь проверить его верность не составило трудов. Руперт прогнал сестру из-за стола и сел считать, хотя почему-то был уверен, что верен именно результат Аливии.
– А какую долю надо высчитать из этого результата? – невинно поинтересовалась девочка. – Я с дробями и процентами не очень дружу, как говорил Володя, потому быстрый ответ не обещаю. Думаю, подсчитаю только за полчаса.
Последней фразой сестра его доконала. Машинально назвав долю, он с какой отрешенностью стал наблюдать, как на листе появляется новая конструкция.
– Классическое уравнение с одним неизвестным! – гордо сообщила ему девочка, потом поморщилась и потерла бок.
Это было не так, но Володи, который смог бы уличить ее в обмане, тут не было, а брат явно мало что понял. Так что удержаться от фразы, которую слышала от Володи, когда он объяснял ей про логические построение и привод сложных задач к виду уравнения, не смогла.
– Вот, – наконец протянула она лист брату. Тот машинально поблагодарил её, взял листок и остался сидеть. Девочка взяла банку с чернилами, тетрадь и отправилась к себе. Только спустя два часа Руперт сообразил, что ничего не понимает в записях сестры, а названную ею сумму успел забыть. Конечно, стоило бы дождаться утра, никуда его работа не делась бы, но желание поскорее разделаться с этим делом заставило Руперта подняться на второй этаж и постучать в дверь сестры.
– Аливия, ты не спишь?
– Нет.
Руперт удивился, но в комнату осторожно заглянул, успев заметить немного нервное движение сестры, словно она что-то разглядывала у себя на боку, но когда вошел брат, задернула ночную рубашку.
– Что там у тебя? Я заметил, что ты часто бок трешь.
– Да нет, все хорошо. Чешется просто.
– Чешется? – Но тут же Руперт вспомнил, зачем пришел. – Да, ты не могла бы повторить полученный результат? Я, болван, не записал, а разобрать твои закорючки не могу.
Аливия хихикнула и, забрав лист с расчетами, сообщила ответ. Руперт записал его и, пожелав спокойной ночи, спустился в кабинет.
Утром Аливия к завтраку не вышла. Когда встревоженная Розалия послала за ней Руперта, тот обнаружил девочку свернувшуюся на кровати в калачик и тихо постанывающую.
– Аливия! – Руперт бросился к сестре. – Что с тобой?!
– Бок, – простонала она. – Бок болит. Очень-очень болит.
Руперт выскочил в коридор, с треском распахнув дверь.
– Отец!!! Отец, поднимись!
Стали собираться встревоженные слуги. Появился Осторн, за ним бледная Розалия.
– Что? Что лучилось?
– Аливия… ей плохо…
Осторн шагнул вперед, не заметив двери и вынеся её внутрь комнаты. В другое время Руперт восхитился бы силе отца, но… это в другое время.
– Пошлите за врачом! – велел он, кто-то бросился вниз.
Розалия встала у изголовья кровати и осторожно взяла в свои ладони руку девочки. Та вяло брыкнулась, пытаясь освободиться, но тут её скрутил новый приступ боли. Кто застонал больше – Аливия или Розалия Руперт не знал.
– Пошлите за Володей, – вдруг прошептала девочка. – Пожалуйста…
Врач появился через два часа, слегка запыхавшийся. Пройдя в комнату к девочке, он отдышался и, бормоча какие-то непонятные слова, стал её осматривать. Осторн метался позади. Врач – дородный мужчина лет тридцати – вздохнул и встал. За ним выскочили Руперт, Отсорн и Роазлия. Аливия ненадолго осталась одна.
– Что я могу сказать, – пожал плечами врач. – Классическое выделение желчи. Медицина тут бессильна. Увы. – Охнула Розалия, Осторн так сжал кулаки, что захрустели кости.
– Когда? – вдруг раздался слабый голос от двери. Все разом обернулись – опираясь на косяк и согнувшись, там стояла Аливия, бледная, с немым вопросом в глазах и мольбой… спасите… Ну спасите же меня! Скажите, что вы пошутили? – Когда я умру?
Врач растерянно глянул на родителей.
– Что я могу сказать… – он снова посмотрел в поисках поддержки на отца, но тот безмолвной статуей стоял в коридоре. – Может быть еще сутки или двое вы проживете…