в смысле, государству, не плохо. Опять же на билетах и на побора.. эээ,
в смысле, на добровольных пожертвованиях казну можно было бы пополнить. Темные люди. Все о себе, все о себе. Вот зачем, зачем им зарплата, а? Мы же их и обедами кормим. Ведь кормим же? – сурово глянул Князь Антипку?
- Кормим, Князь-батюшка! Как есть кормим. Средства немалые выделяем на пропитание народу нашему провославному на государевой службе то – зачастил Антипка, благоразумно умолчав, что больше половины выделяемых средств оседает в карманах думских бояр, а на оставшиеся средства нормально кормить можно разве что кошек, а никак не здоровых мужиков, но это уже другая история.
- Вот!- Князь поднял вверх палец- и кормим, и одеваем, и обуваем. И зарплату ведь недавно поднимали, лет пять же всего тому назад. Антипка хотел поправить, что пятнадцать, но вовремя прикусил язык.
– И где благодарность? Где благодарность, я вас спрашиваю?
Тут в окно залетело очередное яйцо, и разбилось прямо возле княжьих туфель. Князь брезгливо отодвинулся.
- Вот опять же… Денег просят, а продукты то переводят! – тут Князя озарила очередная гениальная идея.
- А сколько мы сейчас платим то им, болезным?
- Дык… - задумался Антипка, так ведь по-разному, Княже.
- В среднем, в среднем – уточнил Князь.
- Ну ежели в среднем, то рубля три.
- А сколько мы там в месяц то выделяем им на прокорм и прочие льготы?
- Так один рубль и двадцать копеек, Княже.
- Так-так-так – потер руки в предвкушении Князь – Пиши Указ. С сегодняшнего дня повысить всем государевым служащим заработную плату на один рубль! Записал?
- Как есть записал, князь-батюшка.
- Указ также огласить на всех площадях княжества. А на следующей неделе подготовь новый Указ об отмене льгот на государевой службе. Но, тссс!
Об этом пока тоже молчок, понял?? – Князь опять погрозил кулачком Антипке.
- Понял.
- Пусть под утихнут пока. Что там следующее?
- Так… -зашелестел свитком Антипка – пункт три… Ох, князь-батюшка, не вели казнить, а только не могу я такое непотребство вслух читать!
- Ну ка, ну ка – заинтересовался Князь, и выхватил у него из рук свиток
- Где тут… а, вот… Провести в стране свободные демократические, слово то какое гадкое «демократические», выборы Князя… Чтоооо?? – побагровел Князь. Его рука тянулась то к сердцу, то к висящей на стене сабле.
- Я - им… а они – мне… Родного князя… Выборы??. Ну, я им щаз… Устрою, выборы! – и Князь бодро засеменил к выходу из терема. Свиток одиноко закружил в воздухе и плавно опустился на пол.
- Княже! Куда же ты? Там же… Ох, грехи наши тяжкие – вздохнул Антипка, и робко засеменил следом.
***
Насколько простирался взгляд – раскинулось людское море на улице. Все что-то говорили, кричали друг другу, кто смеясь, кто плача. Разобрать, кто что говорит не было никакой возможности. Только иногда прорывались какие-то крики из толпы, которые дружно подхватывали все собравшиеся. То ли «Долой!», то ли «Домой!». Неразборчиво. Но Князю больше хотелось верить во второй вариант. В воздухе отчетливо пахло грозой…
Осторожно оценив обстановку в замочную скважину двери, Князь перекрестился, выскользнул наружу, на крыльцо и замер, скрестив руки за спиной, устремив свой взор куда-то вглубь толпы. Сзади за ним пристроился Антипка, судорожно вытирая выступивший на лбу пот.
- Князь, князь вышел – зашипели в толпе. Все взоры собравшихся устремились на него. Кто еще был в шапке, дружно скинули их вниз, наступило затишье. Только какой-то мальчишка собрался было запустить в Князя огурцом, но тут же получил по шее от стоявшего рядом огромного мужика, со словами – Ты что творишь? Это ж князь, а не обычный боярин тебе! Думать надо! Невместно.
Наконец установилась полная тишина…
- Люди добрые! – наконец заговорил Князь. – В недоброе время мы с вами тут собрались. На востоке опять зашевелились половецкие орды, угрожая нам неминуемой расправой за победы наши прошлые. На западе вся Европа подымается против нас, завидуя нашей вольной жизни и собираясь в рабство полонить всех нас от мала до велика. На юге Хан поднимает голову и собирается дань с нас требовать за мнимые обиды выдуманные. В непростое, тяжелое время мы живем. И что я узнаю? В этот тяжелый, политически не стабильный момент, когда я круглые сутки думаю о положении нашем тяжком, мне докладывают, что и ты – народ мой любимый, выступил против меня! Как нож в спину прозвучало для меня сие известие! Видимо, не люб я вам больше, и настало время мне уйти – в монастырь…
- Ах! – пораженно выдохнула толпа. Откуда-то донесся плачь ребенка.
- Да на кого ж ты нас покидаешь, голубь наш сизокрылый – заголосила в толпе какая-то бабка. Антипка тут же высунул нос из-за князя, пытаясь разглядеть, кто это из его агентов отличился, чтоб не забыть отблагодарить потом.