В то же время показания древнерусских источников довольно противоречивы.
Так, «Сказание о Борисе и Глебе» сообщает о матери Святополка, что она прежде была черницей (монахиней), гречанкой родом, а Ярополк «поял» и расстриг ее, пленившись красотой черницы. Владимир же, убив Ярополка, захватил его жену, которая была уже беременной («непраздну сущу»). В этом незаконном браке родился «окаянный» Святополк, которого Владимир не любил, так как считал не своим сыном.
Здесь утверждается, во-первых, что матерью Святополка была расстриженная грекиня-черница (каким образом она попала в Киев, не поясняется) и, во-вторых, что Владимир не был родным отцом Святополка. Цель этих генеалогических разысканий вполне очевидна — убедить читателя в прирожденном «окаянстве» убийцы святых братьев-мучеников, проведя параллель с известным библейским персонажем — Авимелехом, незаконнорожденным сыном судьи израильского Гедеона, истребившем 70 своих братьев: «сей же Святополк, новый Авимелех, который родился отпрелюбодеянья и избил (убил) братьев своих, сынов Гедеоновых».
«Повесть временных лет» (Ипатьевский список), разделяя со «Сказанием» саму идею предопределенности Святополковых злодеяний, вместе с тем толкует ее по-своему: «у Ярополка была жена грекиня, и была она черницею, ее привел отец его Святослав и выдал замуж за Ярополка, красы для лица ее» (под 977 г.). «Владимир же завладел женой братней грекиней, и была она не праздна, от нее же родил Святополка. От греховного корня злой плод бывает, поскольку, во-первых, была его мать черницею, а второе, Владимир взял ее себе не по браку, ибо был знатный прелюбодей. Но отец его не любил, ибо был он от двоих отцов, от Ярополка и от Владимира» (под 980 г.).
Разночтения со «Сказанием» весьма значительны: одни подробности появляются (оказывается, грекиню привел Ярополку из Византии его отец, Святослав), другие исчезают (о «поятии» и расстрижении грекини Ярополком). Но наиболее важны два момента. Возвещая, как и «Сказание», о рождении Святополка «от двоих отцов», летописец в то же время фактически дезавуирует это известие тем, что прямо удостоверяет отцовство Владимира фразой, что именно он «родил» Святополка (грамматическая форма, употребленная в «Сказании» — «от нее же родился сей окаянный Святополк», — наоборот, тщательно отстраняет Владимира от участия в его рождении: не Владимир «родил» Святополка, а тот как бы сам «родился» от грекини) и был его отцом. Греховность же происхождения Святополка летописец видит в монашеском чине его матери и в том, что Владимир сожительствовал с грекиней незаконным образом, то есть сделал ее своей наложницей, тогда как для автора «Сказания» корень зла заключается исключительно в рождении Святополка от двух отцов, которые к тому же приходились друг другу еще и братьями.
На территорию Византии войско Святослава вторглось лишь однажды, в ходе кампании 970 г., следовательно, только тогда оно и могло на время завладеть каким-то византийским монастырем.
Переяславско-Суздальская летопись (XIII в.), следуя в основном тексту «Сказания», дополнила его сообщением «Повести временных лет» о том, что грекиня прибыла на Русь в качестве военной добычи, и собственным уточнением о времени ее пострижения в монахини: «Сего [Святополка] мать прежде была черница, грекиня, пленена в Царьграде. И была она красива, и поял ее Ярополк, брат Владимиров; по мужней же смерти она постриглась в монастырь. Владимир же расстриг ее, из-за ее красоты».
Поздняя письменная фиксация, тенденциозность, морализаторство, смещение акцентов, разнобой в важных и второстепенных сведениях (вот еще мелкая, но характерная деталь: виновниками расстрижения прекрасной черницы оказались последовательно Святослав, Ярополк и Владимир), а также внутренние неувязки (Ярополк получает грекиню в жены после византийского похода Святослава в 970 г., а «непраздной» она становится только десять лет спустя, в 980 г.) — все эти особенности летописно-житийной разработки сюжета о рождении Святополка делают его типичным образцом литературного мифотворчества. В действительности русские писатели конца XI — начала XII вв., по всей видимости, уже не располагали почти никакими достоверными данными о Святополке и его матери.
Некоторые историки (Е. Е. Голубинский и А. В. Карташев) предполагали, что Ярополкова «грекиня» могла быть одной из женщин, которые склонили Владимира к крещению (древнерусская литература отдает первенство в этом деле княгине Ольге и ромейской жене Владимира — принцессе Анне).