Славка с Дашей улетели через четыре дня. Последний инструктаж я проводил им обоим, так что понимание текущего момента было полное. Дашу после недолгих обсуждений мы решили пока использовать втемную, не посвящая ее в детали наших диверсионных операций. Это было совершенно ни к чему, а вот то, что мы убираем ее на время ликвидации барона фон Винзборга, девочка моментально оценила.
Разумеется, все эти дни она безвылазно сидела у меня в доме. Заодно в одну из ночей мы пришли к полному взаимопониманию, и я рассказал Даше, что в самое ближайшее время собираюсь вместе с ней немного пожить в Германии – якобы собрался поступать в Берлинский университет.
Идею поездки в Берлин, а тем более с посторонним ей человеком она приняла достаточно холодно, посчитав, что я, таким образом, подкладываю ее под своего приятеля, но я быстро развеял ее гнусные подозрения, сказав, что она едет в том числе и на разведку окрестностей. Жить-то мы где-то в Берлине должны?
Заодно сказал Даше, чтобы пару раз проговорилась, что в следующий раз она приедет с сестренкой. Должен же я как-то доставить в Берлин «свою любимую жену». Яшка с меня живого не слезет – он уже списки на уничтожение составляет. А как мне еврея через границу протащить? Вот и будет подружкой невесты, едущей к жениху.
Славка Дарье жениха в Берлине обязательно найдет. С витыми погонами и толстым кошельком, а то и не одного. А витым концом, обмотанным вокруг его собственной толстой шеи, мы любого жениха обеспечим, не сильно задумываясь о последствиях.
Заодно Дарья Никаноровна вломила по полной программе своего насильника. Знает она о бароне фон Винзборге действительно очень много, и не только о нем, но и обо всем его окружении и всех без исключения его подручных. Так что я теперь располагаю самой полной информацией обо всех объектах ликвидаций. Ну, разумеется, я не только Винзборга прибью, но и всех его помощников. Зачем мне два раза бегать?
– В Париже он! В Париже! Я говорю правду! Господи! Ну почему вы мне не верите? А-а-а-у-у-у-у! – Истерический визг прервался рыданиями.
Ну, наконец-то последний рыдает. Шестой по счету. И уже четвертый обмочился. Всю кухню изгваздали. Просто из кухни вход в подсобку, а дальше в подвал, где все остальные белые офицеры от телесных упражнений отдыхают – таскать эти туши проще. Правда, они уже не белые, а желтые, а некоторые, как ротмистр Беляев, коричневые.
Ну, почему же не верим? Верим, но проверяем. Мы с Женькой не господа из Отдельного корпуса жандармов и не деникинская контрразведка с раскаленными щипцами и побоями. Мы ребята простые, но изобретательные. Да и опыт у нас несколько иной. И знания. В контрразведке о болевых точках и нервных окончаниях даже не подозревали, а тут ткнул иголочкой в нужную тебе точку, и бывший деникинский контрразведчик от неожиданности навалил в штаны.
Целый ротмистр, а обгадился, как младенец, и теперь бывшие белые офицеры всей толпой в подвале запахами ротмистра отдельного корпуса жандармов наслаждаются. Вот такое простенькое начало обычного полевого допроса с предварительной психологической накачкой.
Мы Беляева вначале даже ни о чем не спрашивали. Ротмистр до допроса выглядел очень мужественно – брыкался, как молодая лошадь, надувал щеки, топорщил густые, красиво загнутые кверху усы. А через двадцать минут его притащили полностью деморализованного, трясущегося, скулящего через изжеванный кляп и с полными штанами. И при этом без каких-либо видимых внешних повреждений, только усы у бывшего бравого офицера от соплей обвисли. Какого угодно сокамерника такая видуха до тихой истерики доведет.
Ну и понятно, ходят по большим и малым нуждам благородные господа прямо в штаны и тут же в подвале. А как же иначе? Руки-то связаны. Ничего личного. Подобный прием ломает неподготовленных людей значительно быстрее зверских пыток. Особенно лиц дворянского происхождения.
Конечно же эти некогда благородные господа прошли революцию, гражданскую войну, а некоторые и окопную грязь Первой мировой, но их психологическая подготовка оставляет желать лучшего. Слишком много времени прошло от тех событий, и мирная жизнь расслабила боевых и жандармских офицеров. Это к крови привыкнуть можно, особенно к чужой крови, а вот резкий переход от благополучной жизни, чистой одежды и уверенности в завтрашнем дне к грязи, дерьму и полной неизвестности ломает таких людей на раз.