Отец с князем, тем летом, ездил к их становищам: меняли телеги, посуду и деготь на мясо и творог. Отец рассказывал, что комане кочуют вдоль большой реки. А река та течет до большой воды, морем называется. И что если идти на восход, то в ту реку точно упрешься. А как упрешься, так идти далее по течению вниз...
У кочевников
...Двенадцать дней понадобилось Ярошу, чтобы добраться до реки, похожей на ту, что описывал отец.
Не нравится ему здесь. Он пытается понять: почему?
Пожалуй, огромный камыш по берегу не нравится. И большие речные птицы. Непрестанно кричащие, и непонятно, что это значит. То ли они на него указывают, то ли на кого другого, то ли просто так у них заведено - кричать.
Не нравится это Ярошу. И потому он даже костерка не развел, что б поджарить остатки подстреленного зайца. Хотя голоден очень.
И чутье его не подводит. Где-то вдалеке, может на другом берегу, слышится лошадиное ржанье, неясные крики, шум воды.
Ярош надолго затаивается в камышовых зарослях. Глупые речные птицы кричат где-то далеко, вверх по течению. Потом совсем затихают, и слышно только слабое шуршание камыша.
Через некоторое время, уже на этом берегу, слышится ржание и фырканье лошади. И опять становится тихо.
Ярош, вконец утомившись неизвестностью, приготавливает самострел к бою и идет на звук.
У края камышей стоит пофыркивающая лошадь; под седлом и мокрая. Голова ее воткнута в камыши. Почуяв мальчика, она вытаскивает голову из зарослей и смотрит на него печальными агатовыми глазами.
Мальчик широкой дугой обходит ее сзади, чтобы увидеть, что же там.
Лошадь пытается выворачивать шею, следя за мальчиком, но ее держит повод.
В камышах белеет голое тело, намертво ухватившее лошадиный повод. По повадкам лошади Ярош понимает, что она не боится его, и даже ждет помощи. Он вкладывает стрелу в колчан, вешает самострел за спину и, держась, на всякий случай, за рукоять кинжала, бочком проскальзывает в узкий коридор поваленного и примятого до самой кромки воды камыша.
Человек - это мужчина - лежит на животе. Длинная темнорусая коса, с цветными лентами и приплетом из черной конской гривы, мокро змеится по его спине, испещренной застарелыми шрамами. Из левого плеча торчит обломок стрелы. Лоб ободран.
На шум шагов он поднимает голову, и некоторое время обшаривает мальчика больными глазами, пока взгляд его не останавливается на руке, держащейся за рукоять кинжала. - Ты чей будешь? - спрашивает он хриплым шепотом.
- Из русинов я, - так же шепотом отвечает Ярош.
- Из русинов, - эхом откликается раненый, обессиленно бросает голову на камыш и отпускает повод. - У твово князя в жонках дочка мово князя. Изегиль. Слыхал про таку?
- Ага.
- То значит: мы - родня, - шепчет он еле слышно. - Знач, заколоть меня не моги.
Мальчик понимает, что перед ним команин.
- Помоги мне, малой. Довези до куреня. Он недалече. А то снег будет. Пропадем, - шепчет команин, - а там проси что хошь...
Ярош сбрасывает поклажу с плеч, раскатывает войлок рядом с раненым, и помогает ему перекатится на спину, что тот и делает, сдерживая стон. На его грязной исцарапанной груди обнаруживается полоса от сабельного удара, правда, неглубокая; усы и борода слиплись от крови, видимо текшей со лба.
Самая опасная рана - в плече. Стрела сидит глубоко, и выдернуть ее Ярош не решается. Он достает из котомки чистую ветошь, мешочки со снадобьями. На ветошку писает и протирает ею раны. Потом присыпает их своим снадобьем, жалея, что не знает подобающих случаю заклинаний, и заворачивает команина в войлок. В бурдючок с остатками хмельного меда добавляет снадобье для силы и, поддерживая раненого за шею, дает выпить. Команин забывается на короткое время. Потом открывает глаза и чуть улыбается.
- Ты где сие искусство чародейное постиг?
- От тяти выучился. А тятя от деда. Калиты.
- Так я знаю Калиту! - воскликает полушепотом команин. - Так Пивень, то твой батя!?
- Да, так! - удивляется мальчик.
- И Пивня знаю. Мясо в мен на деготь ему в том годе давал! Вот чудо-то, а? А как он, Пивень-то?
- Пропал тятя. А деда огры удавили. Огры всех побили. Никого теперя нету в посадах.
- Ота как, - нахмуривается команин. - А ты один значит теперя... Ну, ниче. Со мной пойдешь. В куренях жить будешь. Воина из тебя сделаю... а? Заместа брата мне будешь... Так и будет! Кличут тебя как?
- Ярош.
- Вота, Ярош. А я - Гуляй. Сотник. Побили меня тожа вот... Поскакал жеребца свово искать, а меня подсторожили, - он прикрывает глаза. - Нехорошо че то мне...