Облокотившись на перила, герцог мрачно взирал на разряженных фрейлин, сгрудившихся у лестницы. Разговор с сыном принимал плохой оборот. Огастес был уверен, что Кассиан поддержит его, но юноша почему-то решил принять сторону императора, хотя, как и многие при дворе, питал неприязнь к кочевому народу.
— И все-таки я хочу, чтобы ты подумал над моими словами, — предпринял очередную попытку герцог. — От этого зависит честь нашей семьи.
— Ты слышал мой ответ. — Д'Эсте был непоколебим и в тот момент походил не на восемнадцатилетнего юношу, а на взрослого мужчину. — Эдгард многое тебе прощал, закрывал глаза на твои долги и интриги, но этот раз может стать последним. Одумайся, отец! Ты рискуешь не только своим положением, но и моим. Я не хочу вместо должности капитана имперской гвардии отправиться в пожизненную ссылку! А именно тем все и закончится, если ты не поумеришь свой пыл!
Не дожидаясь, пока родитель выдаст очередной маловразумительный аргумент в пользу планируемой «диверсии», Кассиан сбежал по лестнице и скрылся в одном из залов.
— Упертый мальчишка! Совсем отбился от рук! Никакой от него пользы, — недовольно проворчал Урье. Скользнув рассеянным взглядом по придворным, заметил среди фрейлин последнюю пассию Амельена. — Сэя Орсина, подойдите-ка сюда, — окликнул ее Огастес. — Нам с вами нужно поговорить.
* * *
Солнце только начало свой путь по небосводу, когда над гостиным двором маленького уездного городка пронесся душераздирающий вопль. Кричали так громко и отчаянно, что повскакивали все: постояльцы, прислуга, стража, сопровождавшая де Ланди в столицу. Всполошенный народ, высыпав в коридоры, осоловело озирался, пытаясь определить, где находится источник звука.
А виновница всеобщей побудки, перестав кричать, буквально впилась в зеркало взглядом, отчаянно желая, чтобы то, что она сейчас перед собой видит, оказалось лишь миражом. Азели, ночевавшая в комнате хозяйки, забилась в угол и с ужасом представляла, что будет дальше. В любом случае, девушка понимала, их ждала катастрофа.
— Этого не может быть!!! Не может быть!.. — хрипло шептала Фьямма. Ее всю трясло, глаза наполнялись слезами.
Спустя несколько минут в дверь постучали. Азели было привстала, собираясь отворить, но услышала приказ хозяйки, отданный низким, незнакомым голосом:
— Не смей! Меня не должны такой увидеть!
— Но это, скорее всего, сорэн Сезари. Он не уйдет, пока не убедится, что с вами все в порядке.
— Ты издеваешься?! В ПОРЯДКЕ?! — окончательно осатанела Фьямма.
— Я все улажу, — пообещала Азели. Проворно вскочила и прежде, чем хозяйка успела преградить ей путь, потянула за дверную ручку и выскользнула в коридор.
В наспех наброшенном халате, со встрепанными черными волосами и темной щетиной на лице, князь выглядел как дикарь из непокоренных империей северных племен. За широкой спиной мужчины маячила бледная Мавель, тоже примчавшаяся на крик.
— Что случилось?! — Де Ланди попытался обойти рабыню, но та будто приросла к земле.
— Хозяйке не понравилось, как я уложила ее волосы, — ляпнула Азели первое, что пришло на ум.
— Вы занимались прической в пять утра? — недоверчиво переспросила Мавель.
— Ну вы же знаете, как сэя де Ланди переживает. Через несколько часов мы прибудем в столицу, и она хочет быть на высоте.
— Мне кажется, ты что-то не договариваешь, Азели. С моей дочерью все в порядке?
— Это с какой стороны посмотреть, — оробела эльфийка под строгим взглядом.
Не говоря больше ни слова, князь подвинул девушку и вошел внутрь.
— Поверьте, лучше вам этого не видеть! — попыталась предостеречь его Азели, но было поздно.
Фьямма сидела на полу в одной ночной сорочке и заливалась горькими слезам. Вид у нее был, мягко говоря, необычный. И без того непослушные длинные волосы сейчас напоминали пучок скошенного сена и имели бледно-лиловый оттенок. Кожа из золотисто-смуглой стала белой как мел. Добавить к этому распухшее от рыданий личико и безумный взгляд, и к сорэну Сезари закралась мысль, что его дочери нужен не принц, а опытный душевед.