Желая избежать неприятного разговора, молодой человек ускорил шаг, но от папеньки отделаться было непросто.
— Тебя видели вчера с альваррой. Кассиан, какую игру ты ведешь?
— Вообще-то игры это по твоей части, — справедливости ради заметил Д’Эсте.
Остановился на верхней ступени, лестница перед глазами тут же задвоилась. Давно его так не мучило похмелье. А все из-за паршивки Алессии и ее идеи пробраться в погреб, чтобы заняться дегустацией императорских вин, ну и кое-чем еще. Теперь уже Кассиан и не знал, кто кого совратил первым.
— Думаю, ты понимаешь, что помогая альварре, идешь не только против меня, но и против брата!
— Амельен это как-нибудь переживет. — Д’Эсте поморщился. Въедливый голос отца еще больше усугублял его и без того паршивое состояние. — Давай потом поговорим. Я правда сейчас не расположен вникать в паутину твоих интриг.
— Я не прошу тебя никуда вникать. Наоборот, советую держаться от всего этого подальше, — следовал попятам за ним Огастес.
Проще было подыграть отцу, чтобы перестал зудеть, но скверное настроение Кассиана не располагало к налаживанию добрых семейных отношений.
— Мне никогда не хотелось быть похожим на тебя, отец. Но один твой урок я все же хорошо усвоил — в этой жизни каждый сам за себя. Именно этим я сейчас и занимаюсь — спасаю и созидаю свое будущее.
— Твоему будущему, в отличие от моего, ничего не грозит!
— И все же я предпочту подстраховаться. Лучше иметь в союзниках дядюшку Эдгарда. Ты всегда знал, что империя и карьера являются для меня первостепенными. Это я, кстати, тоже унаследовал от тебя. А сейчас мне надо идти.
К Кассиану подошел слуга и вручил ему небольшую коробочку с прилагающейся к ней запиской. Герцог хотел было заглянуть в футляр, но сын захлопнул крышку прямо перед носом его светлости. Любопытство Огастеса так и осталось неудовлетворенным.
— Иногда я начинаю сомневаться, что это мой сын, — пробормотал Урье, глядя вслед удаляющемуся маркизу.
* * *
— Пора вставать, — ласково пропели над ухом.
Фьямма накрыла голову подушкой, отчаянно желая, чтобы Азели сейчас куда-нибудь провалилась.
— Уйди! Я хочу спать!
— Но вам пора собираться на охоту, — продолжала тормошить хозяйку рабыня.
— Скажи отцу, что я заболела. У меня температура, насморк, лихорадка…
— А еще воспаление хитрости. — Азели отобрала у сопротивляющейся девушки подушку и откинула тонкую, как паутинка, простыню, которую Фьямма пыталась натянуть себе на голову. — Ну что за детские игры! Вы же знаете, что предлог «я заболела» не пройдет. Сорэн Сезари поднаторел в искусстве лжи и прекрасно понимает, когда вы неискренны.
Фьямма злобно зыркнула на рабыню:
— Я вот не пойму, кому ты служишь? Может, отец приставил тебя следить за мной?
— Не говорите глупостей! — Эльфийка накинула на плечи госпожи легкий ажурный пеньюар и подвела к столику, заставленному фарфоровыми блюдцами. Чего там только не было! И воздушные эклеры, и сахарные сердечки в разноцветной глазури, и песочные корзиночки, наполненные кремом и украшенные клубникой.
В животе у Фьяммы заурчало. Девушка решила на время оставить препирательства и побаловать себя сладкой выпечкой, которая, как известно, являлась лучшим лекарством от стресса.
Азели наполнила чашку ароматным чаем и тоном генерала, отдающего инструкции рядовому, велела:
— Только не рассиживайтесь. Нам еще нужно обменяться голосами и привести вас в более-менее сносный вид.
— И как ты собираешься это сделать? — с набитым ртом осведомилась Фьямма. — Опять нацепишь на меня вуаль? Или может, помимо голоса еще и волосы свои одолжишь? Хотя нет, с недавних пор у меня аллергия на рыжий цвет.