И если бы де Ланди в тот момент встретился с дочерью взглядом, то прочел бы в глазах Фьяммы не негодование и страх, а восторг, смешанный со смущением и искренней радостью. Сезари было невдомек, что белокурый принц являлся давней мечтой юной альварры. Девушка грезила о нем с незапамятных времен. С той самой встречи, когда они впервые посетили столицу, величественную Аскадию. Одного дня, проведенного в императорском дворце, хватило Фьямме, чтобы влюбиться в Амельена по уши и сделать его кумиром своих девичьих грез. И даже когда в поле зрения Фьяммы попадал какой-нибудь местный красавец и ненадолго пленял ее воображение, сердце девушки все так же билось быстрее от одного лишь упоминания о прекрасном наследнике.
В следующее мгновение по кабинету пронесся ураган под названием Фьямма. Усевшись отцу на колени и крепко обняв его, она восторженно прошептала:
— Принц правда хочет на мне жениться?!
Застигнутый врасплох столь неожиданной реакцией, Сезари только и сумел растерянно выдавить из себя:
— Да.
Князь благоразумно умолчал, что решение о брачном союзе было принято им и императором, а наследник, скорее всего, еще даже не в курсе их матримониальных планов.
— Хвала Атали! Больше не будет учебы! Я поселюсь во дворце, стану императрицей!..
Неспособная усидеть на месте, Фьямма в радостном возбуждении закружилась по кабинету. Щеки ее раскраснелись, несколько черных прядок выбились из прически, маленькими упругими завитками обрамляя узкое личико. И только когда эйфория от неожиданного известия прошла и Фьямма смогла думать о чем-либо, кроме принца, ее осенило:
— Значит, больше никаких переездов? С прошлой жизнью покончено навсегда? — Девушка вернулась к отцу. Опустившись на ковер, возле его ног, как это обычно делала в детстве, вскинула на Сезари лучистый взгляд.
Мужчина ласково улыбнулся, отчего в уголках его темных глаз собрались мелкие морщинки. Коснувшись смоляных локонов дочери, тихо проговорил:
— Да, теперь эти земли станут нашим домом, а этот край — местом, где тебя всегда будут ждать и где твой отец-старик будет доживать свои последние годы.
— Глупости! И никакой ты не старик! — Фьямма нахмурилась. — А как же бароны? Они ведь были против того, чтобы оставаться здесь. Боюсь даже предположить, как они отреагируют на эту новость.
— Им придется смириться. Так будет лучше. Для всех.
Его светлость решительно поднялся. Фьямма поспешила за отцом, почувствовав, что тот опять хочет от нее сбежать, как делал это всегда, когда разговор касался альварров и их жизни в Ирионе, городе, несколько лет назад пожалованном императором князю де Ланди и его народу.
— Я никогда не спрашивала тебя, не хотела, чтобы ты вспоминал, но ты ведь из-за мамы решил остаться? А когда ее не стало, так и не смог уехать. Почему? Что тебя здесь держит?
— Я думал, тебе нравится этот край, — привычно уклонился от ответа Сезари.
— Нравится. Очень! Я сразу же полюбила Ирион, как только его увидела. Просто… это как-то неправильно. — Фьямма и сама толком не могла понять, что ее тревожило, но чувствовала, что жизнь здесь и решение отца выдать ее за сына императора продиктовано не желанием породниться с монаршей семьей, а чем-то намного более важным. — Альварры — свободный народ, мы никогда и нигде подолгу не задерживались, и я знаю, что не всем нравится новый уклад. Как отреагируют остальные на известие о скорой свадьбе? Многие считают, что мы уже здесь загостились.
— Они примут решение своего князя, даже если кому-то оно и не понравится. — Сезари привлек дочь к себе, с нежностью коснулся губами ее лба. — Когда-нибудь ты все узнаешь и поймешь. А сейчас мне бы не хотелось омрачать твое настроение скучной политикой. — Князь широко улыбнулся. — Беги, найди Мавель. Скажи, мы возвращаемся домой. Азели уже собирает ваши вещи. — Не успел мужчина выйти за дверь, как услышал раскатистый голос хозяйки пансиона, сотрясающий стены. Похоже, той так и не удалось свыкнуться с новым образом. — А об этом мы еще поговорим, — строго произнес де Ланди и направился к выходу.