— Все, кроме меня! — раздраженно выкрикнул кронпринц. — И я не стану приносить себя в жертву чьей-то прихоти!
— Тогда, пожалуйста, закрой дверь с другой стороны и не отравляй мое настроение еще больше. — Поняв, что переубеждать друга сейчас не имеет смысла, тому сначала нужно поостыть, д'Эсте полностью сосредоточился на рабынях.
* * *
— Может, расскажешь, куда это ты собралась на ночь глядя? — Мавель едва поспевала за подругой, бодро шагавшей по узким улочкам Ириона.
От Наскара, города, где находился столь ненавистный Фьямме пансион, до их родного Ириона было несколько часов езды. Когда карета князя миновала городские ворота, солнце уже практически скрылось за горизонтом. Больше часа ушло на болтовню со слугами, ужин и попытки уговорить Мавель остаться на ночь в доме де Ланди. Сэя Таленти сразу смекнула, что Фьямма что-то замышляет и для этого чего-то ей необходима помощь подруги. Вымотанная утренней трепкой, которую задала ей сонна Аньезе, и долгим путешествием по разбитым дорогам провинции, Мавель не выдержала штурма и легко сдалась, согласившись на что угодно, если сейчас ее оставят в покое и дадут возможность привести себя в порядок перед ужином.
Когда за подругой закрылась дверь, Мавель скинула надоевшее до оскомы школьное платье и погрузилась в горячую воду, наслаждаясь покоем и тишиной. Пока сэя Таленти набиралась сил перед очередной бессонной ночью — а то, что благодаря стараниям Фьяммы уснуть ей сегодня не удастся, было очевидно, — служанка приготовила новый наряд — вышитое золотыми цветами атласное платье, хорошо сочетающееся со светло-карими глазами и каштановыми локонами девушки, столь редкими среди альварров.
В отличие от подруги, Фьямма являлась типичной представительницей своего народа: смуглая, с темными вьющимися волосами и серо-зелеными глазами в обрамлении длинных прямых ресниц. Как и большинство ровесниц, юная княжна была недовольна собственной внешностью и с нетерпением ждала своего совершеннолетия. Главным событием сего знаменательного дня являлся ритуал, после прохождения которого именинник не только получал подарки и поздравления, но и открывал в себе магические способности, зревшие в нем в течение долгих девятнадцати лет. До этого прибегать к волшебству разрешалось только в случае крайней необходимости, в основном же азы магии изучались в теории, практика начиналась после наступления совершеннолетия.
Но Фьямма ждала этого события не из-за желания обрести магические способности, которые она и без всяких ритуалов давно в себе открыла и которыми, несмотря на запрет отца, без зазрения совести пользовалась. Девушка знала, что в этот день покровительница их народа, богиня Атали, отдавала имениннику частичку своей красоты.
Именно поэтому для альварров не существовало понятий «некрасивый» или «урод». Фьямме тоже очень хотелось поскорее покинуть свой невзрачный кокон, и из гусеницы превратиться в прекрасную бабочку. Вместо непослушных, торчащих в разные стороны жестких волос обрести блестящие шелковистые локоны, тусклый серый цвет глаз со слабым намеком на зелень поменять на ярко-изумрудный, избавиться от угловатых форм, став более женственной и притягательной.
Пока же юной княжне приходилось мириться со своими недостатками и пытаться подчеркивать достоинства, которые она, впрочем, в себе не замечала.
Именно недовольство собственной внешностью подвигло Фьямму на ночную вылазку. Накинув на себя полог невидимости, она беспрепятственно покинула родной дом.
— Фьямма, я не сдвинусь с места, пока ты не скажешь, куда мы идем! — Резко затормозив, Мавель требовательно воззрилась на подругу.
— Сейчас сама все увидишь. Почти пришли. — Фьямма схватила девушку за руку и потащила к перекинутому через реку каменному мосту, условно делившему город на две части.
Правая принадлежала альваррам, левый берег занимали коренные жители Ириона — ругару. Когда император Эдгард отдал город во владение де Ланди, оборотням пришлось потесниться, что, конечно же, вызвало с их стороны недовольство, быстро переросшее в бунт. На беду ругару, они были бессильны перед магией альварров. Сезари легко удалось подавить восстание. После этого больше никто не затевал стычек, оба народа старались сохранять дистанцию и вот уже семь лет вполне мирно сосуществовали друг с другом.