— В конце, — подтвердил директор. — Иногда даже в начале следующего месяца. Но в твоём положении, когда, можно сказать, по моей вине твои вещи оказались в Москве, я даю ЗП, как ты говоришь, прямо сейчас. Кроме того, в доме нет компьютера, телефона, одежды, еды и тому подобного. Разве что только большой телевизор, диван, кровать, кухня и ещё несколько мелочей. Так что прямо сейчас можешь походить по магазинам. Купить всё, что пожелаешь. Ознакомиться с Петровкой. — Снова зазвонил телефон. — В общем, иди, — махнул директор рукой, мол, я занят, так что вали нахрен отсюда. — Завтра увидимся. Алло. Да, Дмитрий Анатольевич. Спасибо. И вас тоже.
Я не стал уже перебивать и спрашивать, где именно мой дом. Хорошо, что хоть так отделался. Уже с золотым ключом от дома и миллионом в руках можно найти тот самый дом. Спрошу у прохожих, где живут учителя.
— Минуточку, Дмитрий Анатольевич. — Владимир Владимирович обратился ко мне шёпотом, когда я вот-вот уже собирался выйти из его кабинета: — Отнеси ёршик в туалет. — И директор продолжил разговор с какой-то шишкой, по всей видимости.
Я же забрал стыренный мной золотой ёршик, который до сих пор лежал у мужика, и направился в туалет. Мысли про то, чтобы его снова скомуниздить, пока что не посещали мою голову. И это прекрасно. Я бы даже сказал, что это новое достижение с моей стороны.
Не знаю, может, у вас как-то иначе работает мозг, но лично мой стремится спиздить что-то ценное, если есть большая вероятность именно безопа́сной «операции». Конечно, я этого почти никогда не делаю, но мы говорим про мысли, а не действия.
Но вернёмся к сортиру, куда я пришёл и благополучно вернул ёршик. Мне посчастливилось снова запереться в бархатной изумрудной кабинке, потому что в гости пожаловали Гоголян и Саня Пушка. Прямо дежавю какое-то.
— АйКатюша, активируй воду, — сказал Гоголь.
— Охренел вконец этот Димон! — начал Пушкин. Волосатик решил высказаться, пока меня якобы нет рядом. — Ещё заставляет нас говорить с ним на «Вы». Но самое неприятное, что он матерится. Ох, если бы узнал об этом Владимир Владимирович…
— Думаю, наш учитель сейчас отгребёт за машину директора.
— Да ничего он не отгребёт, Гоголян. Наш директор Дмитрию Анатольевичу позвони́т и всё уладит. Выделят ему новую машину. Уверен, что наш учитель придумает что-то, директор ему поверит, и все разойдутся.
— Ты думаешь, что Хиро Мацумото свалит всё на Щелкунчика? Не спеши, Саня. Когда Владимир Владимирович узнает, что у него нет подушек безопасности, то наш учитель быстренько получит…
— Да не получит он! — эмоционально перебил Пушкин. — Успокойся. Нужно придумать что-то другое. Было бы классно, если бы в классах были камеры и директор всё видел и слышал. Но этого, увы, нет.
— Так а чего ты не записал на диктофон его мат?!
— А ты́ чего не записал?!
— Не ори на меня! — с некой злостью отреагировал Гоголян. — Тебе надо, вот ты и записывай.
— Ах, значит, это мне надо, да?! То есть ты тут у нас не при делах?
— При делах. Но мы сейчас говорим про тебя. Ты хотел записать, вот и надо было записывать, а не орать на меня в туалете, будто это я виноват.
— Ладно, извини, Гоголян. Может, ты и прав. Я просто рассердился, когда этот дурачок швырнул меня в окно. А самое неприятное, что я не могу пожаловаться Владимиру Владимировичу.
— Вот именно, что не можешь. То есть так просто ты не зайдёшь и не скажешь, что Хиро Мацумото матерится и выбрасывает тебя в окно. Поэтому надо что-то придумать другое. Мы должны его наказать завтра. И сделать это должны мы сами. Никто нам в этом не поможет.
— Ты прав. Сейчас только цепь смажу, чтобы котяра поскользнулся, а потом ко мне домой. Будем думать, как нам завтра отомстить ему.
— Саня, я не могу сейчас. То есть с цепью я тебе, конечно, помогу. Но обсуждать план пока что не буду. Мама поссорилась с папой, поэтому сейчас будет воскрешать мою бабушку, ну, свою маму.
— Зачем?
— Чтобы она снова жила в доме с нами. Папа ведь её недолюбливает, как и она его. И они будут снова ругаться, пока папа не убьёт бабушку.
— Тёща.
— Что?
— Я говорю, что он хочет убить тёщу.
— А, ну да. Но я это к тому, что сегодня никак. У мамы больше опыта и она специально ждёт меня со школы, чтобы показать мне, как будет воскрешать бабушку.
— А разве ты не умеешь?
— Умею. Но у мамы больше опыта. Она всегда чему-то новому учит. Да и смотреть за тем, как работает профессионал своего дела, — это бесценно.
— Что ж, тогда я сам буду готовиться. Но вечером всё равно наберу в Телеге… поговорим.
— Хорошо. Так будет лучше, — согласился Гоголь и парни ушли.
— Вот пидоры мелкие! — ударил я кулаком в стенку. — Сука, пиздец этим тварям завтра.
Глава 6. Кот Скотт
Выходить из туалета через дверь — это слишком опасно, в том случае если мне не нужны посторонние глаза, например, Пушкина и Гоголяна. Поэтому я решил выпрыгнуть через окно, прямо в туалете.
Спрятавшись в школьной клумбе среди высоких зелёно-жёлтых растений, я наблюдал за двумя хоббитами-дизайнерами, которые мазали цепь какой-то хернёй.
Наблюдать за двумя мелкими пидорами, которым завтра я сам что-нибудь смажу, — такое себе удовольствие. А вот дуб, на котором золотая цепь… или даже златая, как по стишку, — это уже интересно.
Дуб реально отличался от своих собратьев. Это был мощный гигант с огромными золотыми цепями. А может, это была всего одна цепь, намотанная на мощный ствол… обмотанная… короче, я не знаю, но выглядело это просто охуенно. Ещё эти большие листья, будто каждый из них — это некая драгоценность этого дуба. Своего рода, серёжки с изумрудами.
А тут два олуха пришли, цепь намазывают. Ну свиньи, что тут ещё сказать. Уже только за это можно дать в тык, что такую красоту поганят.
И ладно там Гоголь. Но Пушкин. Пацан создал в нашем мире «Лукоморье», а в этом мире свой же дуб поганит. Как так можно — хрен его знает.
Мальчишки закончили жульничать, если говорить мягко, и отправились по домам. Я же, как человек добропорядочный, решил проведать кота. Для меня он был Котом, а не котом. Кот — это, сука, личность. Хоть я его ещё не видел, но мазать его цепь каким-то жидким дерьмом — это верх унижения столь дивного создания.
— Есть кто дома? — крикнул я, пытаясь найти на одной из ветвей дуба какую-нибудь русалку, ибо Котом и вовсе не пахло. Видимо, в этом мире он отлучается по своим делам.
— Зависит от того, кто Вам нужен, сударь, — пронёсся знакомый голосок.
Я начал вспоминать, чей это мог быть голос.
Вспомнив, сразу же спросил:
— Боярский? Михаил Боярский?! Это Вы?
— Нет, — снова ответил некто голосом Боярского. И тут же появились чёрные ушки. Если смотреть вверх, то между стволом и самой высокой толстой ветвью показалась и голова того самого Чуда, которого я и хотел увидеть. — А, это ты, Хиро, — расслабился Кот, даже вылез и разлёгся передо мной, мол, на, смотри на меня, какой я красавец.
Говорящий чёрный упитанный кот в полметра ростом — что ещё может быть прекраснее?
— Ты меня знаешь?!
— А чего ты так удивляешься. Я ведь с тобой ещё утром познакомился. Или ты забыл? — Кот снял очки, как у Григория Лепса.
— Когда, говоришь, мы виделись?.. утром? Во сколько?
— Хиро, я на время не смотрел. Знаю, что ты мне обещал купить молочка, но его до сих пор нет. А сейчас ты, как я понял, решил включить дурака, чтобы сделать вид, будто не помнишь меня, а значит, и не помнишь о молоке, которое обещал мне купить.
— Стоп-стоп-стоп, Кот…
— Скотт, — перебил Кот. — Моё имя — Скотт. И я кот учёный.
— Я думал, что Кот — это и есть имя.
— Ты много думаешь, Хиро. Однако меня зовут Скотт. И я очень не люблю, когда меня пытаются выставить дураком. — Кот хорошенько потянулся, зевнул, и спросил: — Так ты принёс мне молочко?.. или снова будешь продолжать нести этот бред?
Я улыбнулся. Хорошо, что не обосрался. Ведь Кот разговаривал. Хотя после того, что я увидел, этим меня не удивить. Но было прикольно. Говорящий кот — это волшебно. В моём мире такой бы не помешал.