— Как близко мы можем подойти, чтобы не уснуть? — шёпотом спросил я.
— До жены и мелкого точно можем дойти. Вот только я не вижу, где они. Но если бы они были внутри тёщи… то есть внутри каменного домика, то к ним мы бы подошли без проблем.
— Значит, нужно подойти почти в упор к плющу, чтобы уснуть, так? — отвлёкся я.
— Наверное. Я не проверял, если честно. А вот! — оживился Вася, когда увидел Машку.
Мамка Гоголяна, как и сам Гоголян, вышли из мавзолея вместе с душевичами, как назвал их Вася. Парочка уселась перед входом в погребальное сооружение, и Машка начала что-то зачитывать. Не знаю, что именно, но точно знаю, что не рэп.
— Что они внутри делали? — поинтересовался я.
— Проверяли, на месте ли тёща. Но куда ей деться. Эта тварь всегда там будет, если кто-то когда-то её не спалит к чёртовой матери.
— Я, конечно, не советчик, но если кто-то тебе мешает, то нужно взять всю волю в кулак и просто сделать это.
Снова тишина. Явно сказал я что-то лишнее. А может, Вася задумался на тем, что кто-то ещё поддерживает его мысль. В любом случае тишину необходимо было как-то нарушить, потому что мамка Гоголяна запустила душевичей обратно в мавзолей.
— Оживает, тварь! — моментально отрезвел Вася, сам нарушив тишину. — Итак, Димон. Сейчас Машка встанет и у нас будет полминуты, пока она не завершит свой ритуал. Я собью её с ног, а ты проучишь мелкого. Можешь взять бутылку, разрешаю.
— Какую бутылку?!
— Вот, держи, — протянул мне Вася пустую бутылку из-под виски. — Не волнуйся, я её не украл, а выпил, пока выходил якобы в туалет. Каюсь, друг… не поделился. Но уверяю, что это был подарок, которым делиться нельзя. Вот я его и оформил в одиночку, пока ты меня ждал у барной стойки.
— Ну ты и псих, Василий! — улыбнулся я. — Не, бутылку оставь себе. Мне хватит моих рук, чтобы схватить мелкого за шкирку и хорошенько тряхануть.
— Как знаешь, Димон. — Вася посмотрел на Машку. — О, встала! Ну всё, вперёд. — И батя Гоголяна взял разбег на свою жену.
Пришлось быстренько активировать ноги, чтобы догнать шустренького мужичка. А я ночью, да ещё после двух литров пива, не особо люблю двигаться, особенно — бегать.
И всё же мы это сделали: Вася повалил свою жену, остановив прочтение заклинания, а я схватил Гоголяна и «отвёл» его за мавзолей.
— Ну что, сучара мелкая! Не думал, что та́к всё будет?! Или ты считал, что я врал, когда говорил про свой дар к прочтению мыслей?!
— Х-хиро…
— Х-хиро!.. Х-хиро!.. — начал перекривлять я мелкого, хотя сам этого не любил. Но мне нужно было это сделать, чтобы дети отбросили привычку унижать старших, думая, что им всё дозволено. — Пиздец тебе, Гоголян, ясно?!
— Й-ясно. Пожалуйста, не убивайте! — начал плакать мелкий. Мне было стыдно, обидно… Мне было жалко парня. Однако нельзя останавливаться. — Ты хоть знаешь, во что ты вляпался с Пушкой?! — Не дожидаясь мямли, я продолжил: — Вы, твари, поперёк горла стои́те! Разве так тяжело просто слушаться меня и нормально будем жить дальше?! Я вам футбол дал вместо скучных уроков. А вы меня подставляете. Кто так делает, а?! Может, это ва́с надо подставлять, чтобы вы знали, насколько хреново чувствует себя человек, которого вы́ подставляете?!
— П-простите, Хиро Мацумото! Й-я больше н-не буду…
— Не буду, н-н-не буду… Пошёл на хуй, пидор мелкий! Знаю я твои «не буду»! Сейчас снова отвернусь и моментально нож в спину впиздячите, поэты хуевы. Значит так, ублюдок сраный! Я прочитал твои мысли и понял, что ты сегодня будешь здесь, на кладбище своей бабенции. Продумав план, я использовал ещё один свой дар — умение убеждать людей помогать мне. И я убедил твоего батяню атаковать твою мамашу. Если ты, сука, планируешь со своим дружком с бакенбардами мне мешать, то Вася замочит Машку, а Машка потом замочит тебя. И я не буду виновен, потому что всё сделаю так, что никакие улики на меня вести не будут. Так что перестань трогать меня, и я перестану трогать тебя и твоих друзей. Завтра поговорю с другими. Можешь не волноваться, их тоже ждёт «мстя мстятская». А что касается Владимира Владимировича, то он вызвал меня специально. Я пришёл от самого Дмитрия Анатольевича, поэтому у меня есть власть над многими. Так что не пытайся кому-то жаловаться.
— Й-я…
— Ублюдок, мать твою, не перебивай, когда старшие говорят! — Я сделал глубокий вдох, выдох. Успокоился. — Поверь, мне меньше всего хочется злиться. Я очень мирный человек. И ты мог заметить, что я всегда иду навстречу тем, кто хорошо относится ко мне. Да, бывают ссоры, но точно не подставы. А ты и твои друзья ведут себя как крысы. А крыс я не люблю. Поэтому буду пиздить их жёстко и со всей ненавистной любовью. И не посмотрю, что вы дети. Крыса — она и в Африке крыса. Не надо быть крысой, Гоголян. Ты понял?!
— Да!
— Вот и славно, — опустил я мелкого на землю, а то мои руки было нечаянно прижали бедолагу к стенке мавзолея. — А теперь беги к маме и сделай вид, что ты хорошо посрал, но никак не испытал эмоции страха от того, что было на самом деле.
Гоголянчик послушался моего совета и побежал к маме.
Я про себя подумал, ка́к представлюсь перед женой Василия, и тоже подошёл к родителям Гоголяна. Однако Васин пранк, по всей видимости, не удался, ибо я подошёл к одному родителю… живому.
— Твою мать! — схватился я за голову. — Какого хера?!
— Мама, это наш новый учитель. Я говорил тебе уже про него, — представил меня Гоголян. — Вот так он нас и учит, со всеми этими мать-перемать, хер-нахер.
Я сжал кулаки.
Вот же ублюдок мелкий. Взял и сразу же забыл то́, о чём я просил его не забывать.
Мальчишка думал, что мама его защитит, поэтому снова решил атаковать.
И ведь, сука, знаю, что не хочу ничего делать плохого спиногрызам, но мелкие так просто не сдаются.
О чём я и говорил: сто́ит только простить, отпустить, улыбнуться, как они сразу же бегут к защитнику и снова продолжают тявкать. Настоящие, сука, шавки. Ну те, что тявкают, а сами за забором. Как только ворота открываются, так сразу же молчат, мол, это не мы.
Что касается Гоголянчика, то парнишка чувствовал себя в безопасности, чего не скажешь про меня. Увидев разбитую бутылку, которой Машка «порезала» Ваську и тот лежал на земле без признаков жизни, я реально занервничал. МВГНВ ушла на второй план. Сейчас я думал только о том, чтобы мама Гоголяна не сделала то же самое со мной.
— Хиро Мацумото хвастался, что умеет подчинять себе других людей, поэтому во всех этих бедах виноват он, — продолжил мелкий пиздюк, которому мне хотелось врезать с ноги в голову.
— Мы не люди, — резко ответила Маша.
Эти слова стали моим спасением, неким оазисом в пустыне.
Я зацепился за них:
— Ваш сын прав, я могу не только это… Но и читать мысли умею. Но как Вы правильно заметили, работает это только на людей. А Вы сказали, что не являетесь…
— Мама, он врёт! — возразил Гоголян. — Он мне только что сказал, что приручил папу…
— Приручил? — посмеялась Маша. — Простите моего сына, ибо он иногда несёт такую чушь, что мне даже как-то стыдно. — Мамаша сжала руку сына, что тот аж «заойкал». — Не позорь меня, — обратилась она к сыну, сказав это через закрытые зубы. Её улыбка напоминала улыбку Гарольда из мемов.
— Всё нормально, — подключился я. Мне нужно было срочно что-то придумать, чтобы решить вопрос с Васей, с собой, с Гоголяном, с тёщей и с само́й Машкой, от которой можно было ожидать что угодно… даже осколка бутылки под моим ребром.
Глава 9. Где он, мать вашу?!
Как это обычно бывает, я не придумал ничего, как сказать правду с точностью до наоборот.
— Мария! — достаточно официально обратился я, хоть и не знал отчества. — Прочитав мысли Вашего сына, мне захотелось помочь Вам. И вот почему. Мою учительницу звали Мария Ивановна. Один раз она мне так помогла, что я пообещал помочь и ей. Но случился несчастный случай, поэтому помощи моей она так и не дождалась. Когда я пришёл к её могиле, то сказал, что обязательно помогу другой женщине с таким же именем. В итоге я помог Ва́м. Если дадите минуту, то объясню, как и́менно помог Вам?