— Димон, так давай мы только головы и окунём! Парни, поддержите меня! — крикнул Жук.
— Жук прав.
— Да, я полностью поддерживаю Жука.
— Угомонитесь! Я иду с вами, чтобы вы́ получили удовольствие. А настоящее удовольствие вы получите только тогда, когда лишитесь страха воды. Научитесь плавать и будет вам счастье.
— А как долго учатся плавать в твоём мире? — спросил Булгаков.
— Профессор! Ты научишься плавать за пять минут. Обещаю. Нам прямо? — уточнил я.
Дети быстренько показали дорогу.
Как оказалось, озеро действительно расположилось неподалёку от магазинов. Примерно на таком же расстоянии, как и мавзолей бабенции Гоголяна, только в другой стороне. Если смотреть со стороны перекрёстка, то прямо шёл лес, слева — магазины, а справа — мой дом. Так вот прямо в лесу находился мавзолей, а слева за магазинами тоже был лес, где находилось нужное нам озеро.
Хотя зачем я так подробно рассказываю о каком-то озере, когда мы к нему уже пришли и готовы опробовать.
На самом деле говорю только потому, что увидел голограмму полянки внушительных размеров. Метров сто в длину и пятьдесят в ширину. Нехилая такая голограмма.
Конечно, удивляться я не стал, но не мог не поделиться с вами такой находкой.
— Ну, кто первый? — улыбнулся я. — Толстый!.. Может, ты?
Лев Николаевич покрутил головой.
— Там Жук хотел победить врагов. Пусть он лезет.
— Э, ты чего на меня всё валишь! Совсем охренел уже! — Георгий Константинович посмотрел на меня и сказал: — Пусть Форточник лезет. Или Профессор. Или Химик. Или кто-то ещё. Я первым не полезу. В этот раз…
— В этот раз пойдёт Саня Пушка, — закончил я.
— А почему я?! Не понял, это шутка такая?!
— Нет. У меня давно руки чешутся. Но раз мы больше или хотя бы на время не враждуем, а я теперь буду обучать вас плавать, то первым пойдёшь ты. Можешь с собой Гоголяна прихватить.
Голограмма полянки, которая действительно выглядела как полянка, резко «исчезла».
Я напрягся.
— Вы же ничего не подстраивали, верно?!
Дети, уже́ зная, что их учитель не читает мысли, да и вообще является обычным человеком, ответили, что это не они.
Интересно, а можно ли было им верить?
Глава 13. Проблемы из кустов
Ну… не верить — это вполне естественная моя реакция. Так может, сто́ит в этот раз изменить свой взгляд.
— Парни, я не шучу. Если это вы, то просто скажите, что это вы, и я закрою на ваши фокусы глаза. Если же нет, тогда объясните, кто это мог быть.
— Да никто это не мог быть, — попытался успокоить меня Пушкин, хотя в голосе почувствовался страх. Может, Пушкин и сам не знал, что это или кто это. — Ты не волнуйся, Димон. Мы ничего не подстраивали.
— Голограмма иногда барахлит, — подключился Гагарин.
— Ракета дело говорит, — поддержал Толстый. — Сам видел, как в туалете зеркало исказило моё тело и я стал гораздо толще.
— Да куда уже толще! — выкрикнул Гоголян.
Послышались шорохи за нашими спинами. А так как мы были в лесу, то можно смело говорить, что среди диких лесных кустов промчалось какое-то существо. И я сейчас не вру, поскольку шорохи напоминали человека или животного, бегающего среди густых изумрудных кустов.
— Тихо всем! — пришлось рявкнуть. — Не шумите, — спокойно добавил я. — Вы слышите эти шорохи в кустах?
— Да это ветер, — сразу же высказался Форточник. — У нас тут таки́е ветра бывают, что иногда сносят деревья. Помню, у нас крышу ураганом снесло. То есть снесло дерево, которое снесло нам крышу. Так что не волнуйся, Димон.
Я на секунду решил поверить и в это.
А зачем лишний раз думать о детях плохо. К тому же энергетически чувствовалось, что детишки стали более добрыми, что ли.
Ощущение, будто моя правдивая история про свой мир — это то самое, чего так не хватало детям.
И дело здесь в искренности.
Видимо, детишки недополучали её с самого рождения и по сей день, посему и вели себя слегка странновато.
— Ладно, ребята. — Я посматривал то в сторону кустов, то на детей. — Ну так что, идём плавать? Пушкин, ты готов? Другого варианта нет. Лучше сразу соглашайся, чтобы первым ощутить магию.
Чтобы заинтересовать «молодёжь», мне нужно было лишь упомянуть слово «магия».
— Ну лааадно. Всё время на Пушку скидываете свои проблемы.
— Это не проблема, а магия, — улыбнулся я.
— Да понял уже, понял. Если бы не она, то первым бы не пошёл. Знай это, Димон. — И Саня Пушка посмотрел на меня так, будто я ему что-то должен.
Эта малышня реально была интересной. Я бы сказал — особенной. С неё и поржать можно было, и чему-то она могла даже научить.
Я не шучу. Так и было.
Многое от них взял себе на заметку. Просто об этом как-то не говорю. Однако вы и сами могли заметить, что я меняюсь. И знаете, меня это радует. Очень даже радует.
Пока я тут «философствовал», Пушкин снял с себя всё, оставив только трусы.
— Я готов. Что делать дальше?
— Мужики! — громко обратился я к мелким. — На ваших глазах вершится магия. Саня Пушка будет первым, кто поделится с вами ощущениями.
Я взял Пушку на руки. Зашёл по пояс в воду. Бросил Санька ещё дальше.
— Э, ты что сделал?! — понеслись крики негодования в мою сторону.
— Убийца!
— Лох!
— Электродвижок!
— Спокойно, братва. Не шумите, — смеялся я с необычных слов от восьмилетних сорванцов. А тем временем на заднем фоне Пушкин пытался не захлебнуться. — Магия заключается в том, что сейчас один из вас борется за жизнь. Он в шоке, что его бросили на глубину. Но в этом и кроется та самая магия — парень хочет выжить, и он выживет. Обещаю, что так и будет.
Пушка доплыл до меня, ведь бросил я его не так далеко.
— Т-ты совсем охренел, к-коз… сук… муд… — пошёл выплеск русской энергии в мой адрес со стороны Пушкина. Мальчишка вцепился своими маленькими пальчиками в мою рубашку.
— Спокойно, Пушка. Порвёшь единственную рубашку. Мне ещё к закату с родителями Щелкунчика встретиться нужно.
— Это ещё зачем? — подключился Чайковский.
— Ты же якобы пропал. Вот я тебя и вернуть должен к закату. Кстати, вы должны подыграть мне. Всё-таки для других я всё тот же учитель со сверхспособностями. И будет крайне обидно, если и остальные узнают, кто́ я такой.
— В-вам совсем насрать на меня?! — разозлился Пушкин.
Его можно было понять. Парня впервые кинули на глубину. Он рисковал жизнью. Каким-то чудом, а может, с помощью магии выжил. Добрался до спасителя, который и бросил его. А теперь тот самый спаситель говорит с другими мелкими, будто Пушкина и нет вовсе.
— Я что, какая-то игрушка, чтобы меня вот так вот бросать?! — чуть ли не расплакался Санёк.
— Да нет же, Пушка. Ты самый смелый из всех, — снова взял я на ручки «почти голожопика». — Одевай штаны и можешь смотреть на других, как те будут учиться плавать.
— Надевай! Сколько раз повторять тебе, что говорить нужно наде…
— Надевай штаны и можешь смотреть, как «тонут» другие, — исправился я. — Кто следующий?
— Постой, постой. Я что, умею плавать?! — сквозь улыбку спросил Пушкин.
— А ты сам этого ещё не понял? — Я обратился ко всем: — Так, народ. Кто ещё не понял, что Пушка научился плавать?!
Руки подняли все.
— Хм, интересно. Что ж, я тогда объясню попроще. Пушка… он как бы не умел плавать вообще́. Теперь он смог доплыть до меня. Как он это сделал?
— Ну…
— Не ну, а он реально доплыл, — сразу же перебил я Толстого, который хотел поделиться своими замысловатыми предположениями. — И это чистая магия. Этому научил меня мой дед. Когда я был таким же мелким, он бросил меня в воду и сказал, чтобы я плыл к нему. Правда, дед был поддатым. Но это не отменяет того факта, что я поплыл. Причём не хуже, чем Пушка. Это я к тому, что каждый из вас способен научиться делать что-либо в кратчайшие сроки, если на кону ваша жизнь. Вы даже представить себе не можете, на что способны, когда осознаё́те, что если этого не сделаете, то отправитесь на тот свет.