Я схватил Пушку и Гоголяна, чтобы те не надрали Льву зад прямо здесь.
От себя же добавил:
— Думаю, господин Леший сам знает, что он хочет взамен на Щелкунчика. Правильно?!
— Правильно, правильно, — посмеялся Леший. Это существо удостоилось даже выйти из тени.
Я бы не сказал, что ночью так хорошо всё видно, но луна просачивалась через кроны деревьев и кое-что мы видели. К тому же у всех были телефоны, а значит, фонарики никто не отменял.
К чему я всё это.
Дело в том, что Клубок достаточно точно описал Лешего. Ведь когда он вышел, мы увидели то самое существо из двух палок, мха, посоха и причудливой мордочки, может, лица. Тут я пас по части точных описаний.
Могу лишь сказать, что Леший — это знатная хрень маленького роста. И бояться его не сто́ило… как мне кажется.
— Твои друзья меня не интересуют, господин Толстый, — продолжил Леший так же уважительно, как и я обратился к нему. Правда, обратился он к мелкому, а не ко мне. Но да ладно. — Меня лишь интересует четырнадцатое сентября.
— А что там будет, позвольте спросить? — очень красиво и кратко отреагировал Лев. Молодец. Уважаю.
— Я играю в карты с лесной братвой, поэтому в лес ходить строжайше запрещено. Но в мой лес ходить нельзя и за неделю до игр, потому что идёт подготовка к ним. А вы нарушили моё правило.
— Мы его и не знали… учти это, пожалуйста, — осмелел я. Даже слова появились. Правда, не совсем качественные. Я бы даже сказал, что они были слегка грубоватыми по отношению к царю леса… или как там правильно.
— Учитель, который не знает таких простых правил. Ты точно учитель?
— Конечно, — заступился Пушкин.
— Он самый крутой учитель на Петровке, — поддержал Гоголян, чего я совсем не ожидал. Если честно, я не ожидал, что вообще хоть кто-то начнёт заступаться.
— Если сравнивать с прошлым учителем, которому отрубили голову, то этому учителю эшафот точно не по карману, — подключился Петрович, но понял, что сказал немного не так. Однако сразу же исправился: — Короче, Димон очень крутой мужик, который всего за два дня смог подружиться с нами. Так что прояви уважение, а иначе…
Ну… тут Петровича понесло, поэтому я быстренько стал на его защиту, чтобы Леший не учудил что-нибудь ещё.
— Леший, это не так важно. Я обычный учитель. Дети — мои. Им нравится быть со мной, а мне с ними. И мы хотим вернуть Щелкунчика. Вот и всё. Если мы тебя сильно обидели, то реально просим прощения. Мы не знали, что есть такое правило. Я, как уже сказал один из моих учеников, всего два дня в этом мире… то есть в этом… в Петровке… на Петровке. Сейчас началась среда, так что это уже третий день, если нужны точные подробности. Я бы обязательно изучил этот вопрос и ни за что не потревожил бы тебя. Да что уж там, — искусственно засмеялся я, — у моих учеников и у меня очень крутые дома. У нас есть даже бассейны. Нам твой лес нахрен не нужен. Отдай Щелкунчика, и мы вообще весь сентябрь не будем соваться в твой лес.
— А почему на территории Петровки есть твой участок леса? — снова встрял Пушкин с неуместным вопросом. — Разве Петровка не принадлежит нам?
— Меня не любит директор вашей княжеской школы магии. Видишь ли, я очень некрасиво себя веду. Нельзя даже ограбить магазин, чтобы набрать еды зимой. Я что, многого прошу?! Мне лишь нужна еда. А еды на Петровке полно. И она такая вкусная!.. — чуть ли не расплакался Леший. — Сладкая!.. Очень-очень сладкая! А такой еды в лесу не найти.
— Да она не такая полезная, как ягоды.
— Но она очень вкусная. А я на пенсии… можно сказать. Поэтому могу себе позволить всё что хочу. И я хочу сладости… зимой. Зимой вообще в лесу еды нормальной не сыщешь. Вот и я вынужден жульничать.
— Замётано. Ты нам Щелкунчика вернёшь, а мы тебе сладостей принесём даже летом, — протянул я руку, но потом резко убрал, так как Леший начал обнюхивать её очень странным способом.
— Ты так и не сказал: почему лес на территории Петровки принадлежит тебе́, а не нам? — снова начал Пушкин.
— Да какая разница! — перебил я. — Леший, ну так что?.. Мы договорились?!
— Ты хочешь принести мне вкусной еды, а я должен буду отпустить Щелкунчика? — уточнил Леший.
— Нет. Мы забираем Щелкунчика. Возвращаем зубастика его родителям. Те радуются. Я провожу занятия в своём классе. А после обеда бегу в магазин, закупаюсь… бегу к тебе. Встречаемся на этом месте.
— Так не пойдёт. Щелкунчик грыз мои кусты. А это полное неуважение к моему лесу… пусть даже на территории Петровки. Я был вынужден его наказать. — И Леший провёл язычком по губам.
— Что ты с ним сделал?! — напрягся я. Думаю, вы и сами поняли, какую картинку предоставил мозг моему воображению.
— Я намазал специальной мазью его зубки. Она устранила все дефекты. Теперь ваш друг не сможет грызть ничего твёрдого, пока я не выдам противоядие. А у меня его нет. Так что Щелкунчик обречён сосать, а не грызть.
— Ты гений, Леший! — обрадовался Пушкин. Волосатик хотел было обнять лесного волшебника, но тот пригрозил посохом.
— Кстати, эту технологию использует ваш директор.
— Ты про что?
— Про мою мазь, в состав которой входит разработанное мной лично вещество. Его используют и в чистящем средстве «Волшебная чистота».
Тут мозг напомнил про Скотта, который давал мне данное средство, чтобы я отмыл цепь.
Я даже вспомнил слова: «Хорошо отмывает отраву, вроде той, что на моей цепи. А некоторые умудряются с помощью него отмывать даже деньги. Но это совсем другая история.»
— С помощью этого вещества директор как-то отмывает деньги? — ни с того ни с сего выдал я.
— Именно, господин Димон! — оживился Леший. — Этот гад использовал моё вещество. Он продал его Дмитрию Анатольевичу. Тот поставил это вещество на конвейер. А теперь они оба отмывают деньги. Конечно, у Дмитрия Анатольевича есть и другие… способы чёрного заработка. Но я сейчас говорю про Владимира Владимировича, который получает очень и очень большие деньги благодаря моему веществу. И я бы закрыл на это глаза. Но ведь этот гад настолько зажрался, что обвиняет меня в мелких кражах еды зимними вечерками.
— То есть директор княжеской школы магии имеет дохрена бабла, но при всём при том не может простить тебе несколько сладостей, которые ты… берёшь на пробу в зимнее время, так?
— Именно, господин Димон.
— Называй меня просто Димоном. Господин — это лишнее. Слушай, так, может, мы что-то придумаем с Владимиром Владимировичем. Может, расскажем ему, что знаем о его… Хотя нет. — Тут я понял, что сморозил ещё одну хрень. Ага, расскажет. Да если такое рассказать, то меня быстро на эшафот отправят. — Короче, Леший, предлагаю следующее… Жук. — И я указал на своего мелкого помощника.
Все дети уставились на Жукова.
— А чего это вы на меня все уставились? Я что, самый крайний?
— Жук, помоги решить вопрос. Ты всё услышал. Как бы ты поступил?
— Я бы не трогал нашего директора. Этот мужик очень стрёмный, если говорить коротко. Лучше его не бесить, а то не помогут даже наши богатые родители. Вот как мы поступим: Леший отпускает Щелкунчика. Мы все радуемся тому, что Щелкунчик ничего теперь грызть не будет. Мы сами договариваемся с его родителями насчёт зубастых талантов. Родители нам поверят. А если нет, то мы вину берём на себя. Никаких упоминаний про Лешего. Он здесь вообще ни при чём. Димон же делает так, как и говорил. Иногда и мы сами будем навещать Лешего и приносить ему сладости. Леший будет разрешать нам гулять в лесу, а мы будем приносить за это сладости. Получится, что и Леший будет в выигрыше, и мы будем понимать, что, чтобы поиграть в лесу, нужно заплатить дружескую пошлину, то бишь сладости. Да, это звучит почти так же, как и сказал Димон, но уверяю, Леший, тебя никто не собирается обманывать. Кроме того, ты всегда можешь похитить Щелкунчика или кого-то из нас ещё раз, если мы вдруг тебя надурим.
Вот такие слова Лешему очень понравились. Да чёрт возьми, мне самому понравилось то, как Жук всё красиво изложил. Вот реально молодец. Ей-богу, талант от Бога… как бы это тавтологично не звучало.