«А въ то время во Орде до его (Ивана) прихода, Божиею милостию и пречистыа Его Богородицы владычици нашея заступлениемъ, той злый нашь недругъ царь Зелени-Салтанъ Тахтамышевичь умре, застреленъ на войне отъ своего брата Киримъ-Бердея»[1134].
Представляется, что до гибели Джелал-ад-Дина судьба Ивана висела на тонком волоске.
В конце октября или середине ноября 1412 г.[1135] на Русь вернулись великий князь московский и Василий Михайлович. Они явно добились у новых властителей Орды хотя бы частичного успеха, поскольку 24 декабря 1412 г. Василий Михайлович «со татарами» сделал попытку пробиться в Кашин. Однако второй кашинский князь Иван Борисович вместе с тверским гарнизоном не подпустил Василия к городу[1136].
Во время отсутствия великого князя Ивана Тверью правил Александр Иванович. Когда осенью 1412 г. сгорело тверское укрепление Городня. бывший Вертязин городок, Александр в марте 1413 г. повелел срочно восстановить его и снабдить сильным гарнизоном из Твери и Кашина[1137]. Эта крепость защищала дорогу из Москвы в Тверь[1138] — обстоятельство весьма показательное с учетом ее быстрого восстановления и введения туда сильного отряда. Все же тверской союз с Литвой вновь сыграл свою роль: московского нападения не последовало. 9 апреля 1413 г. воскресным утром в свою «вотчину» вернулся из Орды Иван Михайлович[1139].
4. Двенадцать лет внутреннего и внешнего мира. Тверь с 1413 по 1425 г
За многочисленными внутренними конфликтами и вовлечением Твери в борьбу между Москвой и Литвой в первые четырнадцать лет правления Ивана Михайловича последовали двенадцать лет внутреннего и внешнего мира[1140]. На это время пришлись, однако, опустошительные эпидемии, голодные-годы и сильные пожары[1141]. Тем самым военных и экономических предпосылок для начала нового витка борьбы между князьями явно недоставало. Но мир сохранялся не только по этой причине; его сохранению способствовала и политика отдельных личностей.
Поскольку младший брат великого князя тверского Василий Михайлович вновь упоминается в летописях лишь после смерти Ивана, до сих пор предполагалось, что Василий вернулся в Кашин лишь после смерти великого князя тверского[1142]. Выше уже говорилось о том, что 24 декабря 1412 г. Василий тщетно пытался вернуться в Кашин, опираясь на татарскую поддержку. После недавнего опубликования одной из вставок в некую кашинскую рукопись стало известно, что вставка эта была сделана 1 января 1415 г. «при благоверных князи Васильи Михайловиче и Иоанне Борисовиче, при священном епископе тферьском Антоньи»[1143]. Таким образом, до этой даты Василий должен был вновь примириться со своим старшим братом Иваном Михайловичем (можно предположить, что примирение это произошло на условиях, выдвинутых Иваном).
Осенью 1419 г. новгородцы приняли у себя тверского удельного князя Андрея Дмитриевича Дорогобужского[1144]. Известий о противоречиях между Андреем и великим князем Тверским Иваном нет. Примерно двумя-тремя годами позже Иван приказал заключить в темницу некоего боярина из Торжка и его сына[1145]. Это могло быть связано с усилиями новгородцев сохранить добрые отношения с ливонскими орденскими рыцарями[1146]. В то же время Иван послал литовскому великому князю Витовту тверское войско на помощь против Ордена[1147].
Последние годы правления Ивана не сопровождались возникновением новых политических затруднений[1148]. Во время его двадцатишестилетнего правления в Твери поединок между великим князем и тверскими удельными князьями был выигран великокняжеской властью,
1135
Согласно: ПСРЛ 11. С. 219 (6921 г.), они вернулись в Дмитриев день (26 октября) 1412 г.: согласно; ПСРЛ 15. Стб 486 (6920 г.) лишь накануне филипповского поста (14 ноября).
1141
Эпидемия 1416/17 г. (ПСРЛ 11 С. 232 и след. (6925 г.)); чума и голод осенью 1419 г. (ПСРЛ 11. С. 236 (6927 Г., 6928 г.); то же — осенью — зимой 1421/22 г (ПСРЛ 11. С. 238 (6930 г.)) — в 1423/24 г. — еще раз эпидемия в Твери и во всей Руси (ПСРЛ 11. С. 239 (6932 г.); ПСРЛ 15. Стб 488 (6932 г.)); то же — летом 1425 г. (ПСРЛ 15. Стб. 488 и след. (6933 г.)). 8 нюня 1413 г. Тверь полностью выгорела (ПСРЛ 15. Стб. 486 (6921 г.)). Москву ожидала такая же судьба двумя годами позже (ПСРЛ 15. Стб. 487 (6923 г.)).
1142
Борзаковский В. С. Указ. соч. С. 192; Мец Н. Д. Монеты удельного княжества Каш и некого // КСИИМК. Вып. 65 (1956) С. 60.
1144
ПСРЛ 11. С. 234 (6927 г.): «Тое же осени князь Андрей Дмитреевичь Тферьский прииде въ Новъгородъ Великий, и приаша его Новогородцы, а со Псковичи миръ взяша». Относительно Андрея Дмитриевича см. также: Экземплярский А. В Указ, соч. Т. 2. С. 521.
1146
См.: Какакоза Н. А. Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения Конец XIV — начало XVI в. Л., 1975. С. 55.
1148
Напротив. и Д. Мец исходит ив того, что в Кашине дело должно было дойти до открытого столкновения еще в 1425 Г. См.: Мец Н. Д. Укав. соч. С. 62. Впрочем, она основывается при атом на уже отвергнутом нами ранее предположении о том, что Василий Михайлович вновь стел князем кашинским лишь С 1425 Г. По мнению Н. Д. Мец, великий князь тверской посадил Василия в Каш ни на место Ивана Борисовича, поскольку последний отдался под московскую власть. Советская исследовательница предполагает, что этот факт должен был найти свое отражение в монетах Ивана Борисовича, несших на одной из сторон имя правившего в Москве с февраля 1425 г. Василия II и относившихся к типу монет, введенному в Москве при Василии II. Как справедливо указывает А. В. Экземплярский. с 1412 г. Иван Борисович больше не упоминается в летописях; см.; Экземплярский А В. Указ. соч. Т. 2. С. 538. Цитированная выше запись от 1 января 1415 г. вообще является последним свидетельством об этом князе. Поэтому представляется необходимым более тщательное исследование отвергаемой Н. Д. Мец (Мец Н. Д. Указ. соч. С. 56) возможности принадлежности упомянутых монет Ивану Борисовичу Волоколамскому иди же его суздальскому тезке.