В. С. Борзаковский полагал, что после победы в Литве Сигизмунда, а в Москве Василия II, тверской князь тесно примкнул к Москве. Однако с учетом времени заключения договора и его содержания этот вывод представляется малообоснованным[1211]. Во всяком случае, соглашение было заключено лишь три года спустя после успехов Сигизмунда и Василия. С учетом содержания договора Л. В. Черепнин высказывает обоснованное предположение, что «искать союза с Тверью» Василия II побудила «татарская опасность»[1212]. Л. В. Черепнин точно констатирует, что условия договора были исключительно благоприятными для Бориса. Вновь было восстановлено равенство московского и тверского великого князей, которого в 1399 г. добился Михаил Александрович, воспользовавшись тем, что Москва находилась в крайне стесненных обстоятельствах; в 1406 г. на Плаве москвичи, однако, отказали в признании этого равенства великому князю тверскому Ивану Михайловичу. В новом соглашении Борис Александрович был обозначен как «брат» великого князя московского. Помимо этого, Василий II обязался уважать как собственность тверского княжеского дома («дом святаго Спаса»), так и «нашу (т. е. Бориса и его «братьев молодших») отчину, великое княжение Тверь и Кашин», а также не принимать их от татар, подобно тому, как Василий Дмитриевич принял от татар Нижний Новгород в 1392 г. Партнеры по договору обещали друг другу единство против татар, поляков (ляхов) и немцев[1213]. В связи с этим Борису Александровичу пришлось отказаться от своего крестного целования великому князю Сигизмунду Литовскому. Это единственное указание в источниках на существование договора между Борисом и Сигизмундом, против которого тверской правитель еще несколько лет назад сражался вместе со своим союзником Свидригайло[1214].
Незадолго до заключения договора между Тверью и Москвой между обоими великими княжествами, вероятно, имело место военное столкновение, о котором ничего не сообщают летописи. В грамоте 1438/39 г. Борис Александрович обязался своему партнеру по договору:
«А полон ты, брате, нашъ тверьскы и кашинъскы отпустити без откупа. А кто купил полоняника, и он возмет цену по целованию.»[1215]
Составленное неизвестным тверским автором «Слово похвальное» великому князю Борису Александровичу содержит известие, которое, возможно, имеет отношение к конфликту, предшествовавшему заключению договора 1438/1439 г.[1216] Не приводя точных хронологических данных, тверской автор сообщает о нападении московского боярина Колычева, попытавшегося захватить в плен князя Ивана Юрьевича Зубцовского, сына брата Бориса — Юрия Александровича. Борис послал войска на помощь своему племяннику. Москвичи потерпели поражение; их преследовали вплоть до Сижешки[1217] к западу от Ржевы. Тверичи вернули себе всю добычу, захваченную агрессорами, и взяли более чем пятьсот пленных[1218]. Хотя речь здесь идет о московских, а не о тверских и кашинских пленниках, как в грамоте, это противоречие все же объяснимо характером «Слова похвального», автор которого обходит молчанием тверские неудачи и выставляет на первый план успехи великого князя Бориса.
Выше уже говорилось, что после заключения договора 1438/1439 г. при нападении хана Улу-Мухаммеда на Москву в июле 1439 г. помощь из Твери осажденному городу не поступила. Все же другие пункты соглашения Борис выполнял. В 1438/1439 г. некий князь по имени Александр Иванович, правнук Ольгерда, отправился из Твери в Псков, после этого псковичи посадили Александра княжить в своем городе и выслали князя Владимира Даниловича, пятью годами ранее прибывшего в Псков из Литвы[1219]. Хотя и нельзя утверждать с уверенностью, что Александр Иванович принадлежал к тверскому княжескому дому[1220] (возможно, он просто проезжал Тверь по пути в Псков), все же это известие косвенным образом указывает на антилитовский поворот в тверской политике. При этом ослабление литовского влияния в Пскове явно соответствовало московским интересам.
1213
В договоре 1399 г. между Михаилом Александровичем и Василием Дмитриевичем (ДДГ. № 15. С. 41) потенциальные враги обоих русских великих княжеств названы в ином порядке: «А быти нам, брате, на татары, и на литву, и на немци, и на ляхи заодин.» В 1438/39 г. Польша переместилась, таким образом, в списке врагов с четвертого места на второе. В этом нашла свое отражение нарастающая полонизация Литвы после поражения Свидригайло; с точки зрения русских, поляки все более становились силой, направляющей политику западного соседа Руси.
1214
О развитии отношений между Литвой и Тверью после победы Сигизмунда (1435 г.) не сообщает ни одна летопись.
1217
В. С. Борзаковский упоминает Сишку как приток Волги, впадающий в нее неподалеку от Ржева: Борзаковский В. С. Указ. соч. С. 47.
1219
ПЛ II (ПЗЛ). С. 133 (6947 г.). О прибытии князя Владимира Даниловича в 1433/34 г. см.: Там же. С. 128 (6942 г.). Владимир, в свою очередь, сменил князя по имени Александр Федорович, отъехавшего в Москву. В этой связи следует вспомнить, что в 1433/34 г. в Москве началась борьба между Василием II и Юрием Дмитриевичем. Как кажется, она повлекла за собой утрату Москвой влияния на Псков. Возникший таким образом вакуум власти был заполнен вначале Литвой, а впоследствии — Тверью.
1220
В. С Борзаковский, А. В. Экземплярский и В. Дворжачек не упоминают о тверском князе по имени Александр Иванович, которого можно было бы идентифицировать с князем, пришедшим в Псков из Твери. Впрочем, в дошедших до нас генеалогиях неназванными остаются и другие князья, к примеру, Андрей Иванович, упомянутый как «младший брат» Бориса Александровича только в: ДДГ. № 37. С. 105. См. об этом: Борзаковский В. С. Указ, соч Родословная № 2, 3.