После вокняжения Ярослава на владимирский стол почти все сохранившиеся сведения о его деятельности вплоть до смерти Ярослава зимой 1271/1272 г. связаны с новгородскими событиями[222]. В этом могло отразиться финансовое значение, которое для своего призванного из «низовских» земель князя приобрел Новгород, не разоренный татарским нашествием.
Скорее всего еще до получения великого княжения во Владимире Ярослав признал особой грамотой новгородские привилегии, имевшие к этому времени уже давнюю традицию[223]. Они значительно ограничивали возможность вмешательства князя во внутренние дела Новгорода.
27 января 1265 г. Ярослав формально взошел на новгородский стол[224]. Уже в качестве великого князя владимирского и новгородского, немного спустя, он женился вторым браком на дочери одного из новгородских бояр[225]. Прошло немного времени, и на добрые до сей поры отношения между новгородцами и Ярославом упала тень. В конце 1265/1266 г. старшин сын Ярослава Святослав, княживший во Пскове (о чем мы впервые узнаем именно в этой связи) принял в Псков большое количество беглецов из Литвы. Хотя последние и приняли крещение, новгородцы решили отправиться в Псков, чтобы перебить ненавистных им литовцев. Их замысел не удался, поскольку Ярослав Ярославич отказался выдать им беженцев[226].
Уже в следующем году ситуация поразительным образом изменилась: когда псковичи вместо Святослава Ярославича посадили княжить одного из беглецов, литовца Довмонта, и Ярослав Ярославич вознамерился в связи с этим выступить против Пскова, новгородцы отплатили ему той же монетой и отказали в поддержке[227].
Годом позже, в 1267/1268 г. новгородцы вместе с Довмонтом и псковичами без помощи великого князя Ярослава предприняли поход на Литву[228]. В начале 1268 г. князь Юрин Андреевич, по всей видимости наместник Ярослава в Новгороде[229], водил новгородское войско на Раквере (Раковор, Везенберг) в Ливонии.
После того, как им не удалось взять этот город, новгородцы обратились с просьбой о помощи к изгнанному ими в 1264 г. Дмитрию Александровичу и к Ярославу Ярославичу. Ярослав обещал им поддержку и послал войско, во главе которого встали его сыновья Святослав и Михаил[230]. В 1269 г., когда новгородцы, как это неоднократно бывало и ранее, вновь находились в состоянии войны с ливонскими орденскими рыцарями, великий князь Ярослав Ярославич впервые за последние три года снова появился в Новгороде. Он попытался воспользоваться зависимостью Новгорода от княжеской поддержки для усиления своего влияния. Князь потребовал, чтобы три новгородских боярина были смещены с управления «волостьми»; новгородцы отказали ему. После этого, когда Ярослав намеревался покинуть город и отправиться в «низовские» земли, к нему поспешили высокопоставленные представители Новгорода во главе с архиепископом и склонили князя вернуться: в рамках достигнутого соглашения новгородским тысяцким становился доверенный человек князя. Через своего сына Святослава великий князь передал на Суздальскую Русь приказ собирать войска. Когда армия намеревалась выступить в поход на Ревель (Колывань), Орден запросил мира. Вскоре после этого был заключен мирный договор «на всей воли» новгородцев[231].
Очевидно, что новгородцы допустили усиление позиции Ярослава исключительно под давлением внешней угрозы. В 1270 г. великий князь вынужден был покинуть Новгород, когда в нем началось восстание. В то время, как Ярослав собирал теперь войска против города на Волхове, новгородцы искали себе новых союзников в «низовских» землях. Все же Дмитрий Александрович Переяславский отказался выступить против своего дяди. В Орде за новгородцев заступился Василий Костромской, младший брат Ярослава. Поэтому Ярослав не мог рассчитывать на военную поддержку со стороны татар. Однако он, несмотря на это, двинулся со своим войском и с отрядами князей Дмитрия Переяславского и Глеба Смоленского на новгородскую территорию и укрепился в Русе к югу от Ильмень-озера. В конце концов митрополит Кирилл выступил посредником в заключении мира между враждующими сторонами: Ярослав все же подтвердил новгородские привилегии, а митрополит поручился за исполнение великим князем своих обещаний. За этим последовало новое вокняжения Ярослава в Новгороде[232].
222
Поскольку эти события имеют отношение лишь персонально к тверскому князю, но не к истории Тверского княжества в собственном смысле слова, далее они излагаются вкратце.
223
ГВНиП. № 1. С 9 и след. О датировке этой грамоты мартовским годом 1264/65 см.: Зимин А. А. О хронологии договорных грамот Великого Новгорода с князьями XIII–XV вв. // Проблемы источниковедения. 1956. Т. 5. С. 302 и след. Л. В. Черепнин (Черепнин Л. В. РФА. Ч. I. С. 252) показывает, что новгородские привилегии уже и ранее фиксировались договорами между князем и городом.
224
Л. В. Янни неточно датирует это сообщение январем 1264 г.: Янин В. Л. Новгородские посадники… С. 150. Иначе в: Бережков Н. Г. Указ. соч. С. 272.
229
Возможно, наместником Ярослава в Новгороде какое. то время был и Дмитрий Александрович. См. об этом: Экземплярский А. В. Указ. соч. T. II. С. 394 и след. Следует отметить, что Юрий Андреевич, также принимавший участие во втором ливонском походе в феврале 1268 г., был сыном Андрея Ярославича Суздальского: это можно рассматривать как еще одно доказательство лояльных отношений между Андреем и Ярославом в 1264 г.
232
Там же. С. 88 и след. (6777 г.). Мнение Л. В. Черепнина о том, что эта договорная грамота в значительной своей части относится к 1270 г. (Черепнин Л. Ф. РФА. Ч. I. С. 264), уже было убедительно опровергнуто А. А. Зиминым: Зимин А. А. Указ. соч. С. 304 и след. В дополнение следует указать на то, что датируемая Л. В. Черепниным 1268/69 г. часть грамоты содержит статью о свободном транзите новгородских купцов из Костромы (город на Волге) в Новгород. Как уже говорилось, костромской князь в 1270 г. выступил на стороне новгородцев. Новгородская волжская торговля явно была пресечена Ярославом из Твери.