С учетом того обстоятельства, что сам московский князь скрывался от татар вдали от Москвы, гнев Дмитрия на Киприана выглядит достаточно странно. Бояре Дмитрия, когда они в начале октября увозили Киприана из Твери, естественно, должны были удивиться отсутствию в Твери Михаила Александровича. В Москве, по-видимому, зародились сомнения в политической благонадежности Киприана; твердых доказательств его поддержки тверских притязаний на владимирское княжение у москвичей все же не было[932].
Еще в 1382 г. в Москву прибыл посланец хана Тохтамыша. В начале следующего года Дмитрий Иванович послал в Орду своего старшего сына и наследника Василия Дмитриевича; произошло это после того, как хан только что ужасным образом разорил Москву[933]. Это показывает, насколько угрожающим представлялось Дмитрию его положение[934]. 6 декабря 1383 г. Михаил Александрович покинул, однако, ханский двор «без великого княжения (владимирского)». Его сын Александр и московский наследник Василий остались у Тохтамыша заложниками признания их отцами власти Орды[935]. Принимая решение сохранить великое владимирское княжение за московским правителем, хан считался с расстановкой военных и политических сил на Руси. Вокняжение Михаила Тверского он смог бы обеспечить лишь посредством новой военной интервенции. Однако опустошенная войной Русь не смогла бы выплачивать татарам дань, с 1384 г. вновь взимавшуюся в обильных количествах[936]. Так эта попытка Михаила закончилась полной неудачей[937]. Неверно и мнение А. Е. Преснякова о том, что лишь теперь был перечеркнут успех, достигнутый Москвой при заключении договора 1375 г.[938]: Михаил Александрович уже, и ранее не выполнял своих существенных обязательств, не подвергаясь никаким карам со стороны Москвы. Однако в последующее время Тверь уважала великое владимирское княжение как достояние Москвы, в то время как Москва со своей стороны уважала независимость Твери, защищаемую ярлыком хана Тохтамыша[939]. Принятые Тохтамышем в 1382/1383 гг. решения стали в этом смысле основанием новых отношений между Москвой и Тверью, которые, впрочем, не были свободны от напряженности; в то же время более серьезные противоречия 1370-х гг. отошли в прошлое. При такой ситуации связи Твери с Литвой естественным образом утрачивали наступательный по отношению к Москве характер и приобретали функцию политической подстраховки.
В 1383/1386 гг. женились два младших сына великого князя тверского. Борис Михайлович взял в жены дочь великого князя смоленского. Десятью годами ранее Смоленск, силясь освободиться от литовского влияния, оказал Москве помощь против Твери. Василий Михайлович женился на дочери литовского князя Владимира Ольгердовича Киевского[940]. Годом ранее, когда через Киев по делам, касающимся споров о церковной власти, проезжал митрополит Киприан, Владимир встал на его сторону[941]. Эти династические связи подчеркивают тенденцию тверской политики к примирению с прежними противниками, не допуская при этом разрыва контактов с прежним союзником — Литвой. При этом Михаил Александрович оставался вереи принципу избегать активной поддержки Москве. Когда зимой 1386/1387 г. Дмитрий Донской «со всеми русскими князьями» выступил в поход на Новгород Великий (а Софийская первая летопись насчитывает в его войске отряды из 29 княжеств и городов)} Тверь осталась в стороне. Таким образом, не все князья Руси в действительности откликнулись на призыв московского правителя. Тверь оставалась нейтральной и в разразившемся следом конфликте между Москвой и Рязанью[942].
Чтобы сохранить мир, в Твери на всякий случай готовились к войне в 1386/1387 г. город был обнесен вторым кольцом укреплений[943]. Тремя годами позже, в 1389 г., в Тверь «изъ Немецъ вынесоша пушкы»[944]. Около этого времени на Руси появляется огнестрельное оружие. Все же его военное значение было сначала невелико[945].
В 1389 г. умер Дмитрий Донской. Его наследник Василий, подобно сыну тверского князя Александру, вернувшийся тем временем из Орды[946], в январе 1390 г. женился на дочери литовского великого князя Витовта[947]. Тем самым начался период сближения Москвы и Литвы, о чем уже шла речь в другой связи. Подобное развитие событий могло подвергнуть серьезной проверке способность Твери самой постоять за себя. Безусловно, что при ответе на вопрос о способности великого княжества Тверского к консолидации в качестве независимого владения в 1390-е годы и позже решающее значение имело соотношение многих политических сил. Но важную роль могла сыграть и церковь: в предшествовавшие десятилетия митрополиты раз за разом вмешивались в политические дела, выступая на стороне Москвы, тогда как тверская церковь держалась своего князя. Тем большую опасность должны были скрывать в себе теперь, во время политически неустойчивого положения, противоречия между епископом и великим князем тверским. Но подобная распря уже разгоралась несколькими годами ранее.
932
Киприан преследовал цель укрепления независимости церкви от великокняжеской власти; см.: Сахаров А. М. Церковь… С. 52. Может быть, он усматривал лучшие шансы для осуществления подобной политики при княжении во Владимире тверского великого князя, в не московского правителя. Пример с Митяем показывает, что в Москве начали сильно вмешиваться в церковные дела. Впрочем, Киприан уже был в Твери в 1374 г. (как посланец патриарха). Г. В. Попов явно заходит слишком далеко, утверждая, что с этого времени существовал «союз» между Киприаном и Михаилом. См. об этом: Попов Г. В., Рындниа А. В Указ соч. С. 77.
934
Ср., напротив: Очерки истории СССР. Период феодализма… Ч. 2. С. 215. Здесь московская война с Тверью 1368–1375 гг. изображена как последняя серьезная угроза политической позиции Москвы.
935
ПСРЛ 25. С. 211 (6891 г.). ПСРЛ 15. 1. Стб. 149 (6891 г.) умалчивает о неудаче Михаила и сообщает лишь о его возвращении в Тверь.
937
Вл. Водов, напротив, связывает «официальное преобразование» Твери в великое княжество с событиями 1382/83 г. (Vodoff Wl. La place… P. 34). Выше уже подробно говорилось о том, что «местное» тверское великое княжение образовалось примерно в середине XIV в. Для 1360-х гг. оно впервые документально фиксируется применительно к внутренним делам княжества, для 1370-х гг. — в патриарших грамотах и договоре 1375 г. Твери с Москвой. Вл. Водов, ссылаясь на источник начала XVI в., послание монаха Спиридона. Саввы, обращает особенное внимание на перевод выплаты дани под личную ответственность великого князя, но это обстоятельство по двум причинам не может служить доказательством его тезиса: 1) названный источник недостаточно надежен применительно к интересующему нас времени; 2) уже в договоре 1375 г. было установлено, что тверской и московский великие князья должны выплачивать свои дани только совместно и после предварительных консультаций. См.: ДДГ. № 9. С. 26. Другими словами: уже в это время каждый платил сам за себя.
941
ПСРЛ 11. С. 85. Дело дошло до конфликта, когда Дионисий, посвященный в Константинополе третьим митрополитом, сделал остановку в Киеве. Киприан же отправился в Киев после того, как его не признал великий князь Дмитрий Московский. Дионисий, соперник Пимена, умер вскоре после своего поставления. См. об этом: Сахаров А. М. Церковь… С. 50 и след.; Tinnefeld F. Op. cit. S. 377 sq.
943
ПСРЛ 11. С. 93 (6895 г., сентябрьский стиль). В этом известии сказано, что вокруг стены тверского города началось строительство «кожуха». Немного позже вокруг крепостных сооружений был вырыт еще и новый ров*. См. также: Борзаковский В. С. Указ. соч. С. 168.
*Э. Клюг явно ошибается. «Кожух» — это не вторая линия обороны Тверского кремля, а захаб (дополнительное укрепление башенного проезда). (Прим. ред.)
945
См.: Мавродин В. В. О появлении огнестрельного оружия на Руси // Вопросы истории. 1946. № 8/9 С. 98–101; Кирпичников А. Н. Военное дело на Руси в XIII–XV вв. Л., 1976. С. 78 и след. Автор последней из указанных работ сопровождает информацию об импорте пушек в Тверь знаком вопроса. В. В. Мавродин ссылается на одно из сообщений Карамзина, восходящее к несохранившейся летописной рукописи, в котором под тем же годом говорится о ввозе «на Русь» огнестрельного оружия. В. В. Мавродин указывает на географическое положение Твери, ее торговые связи с Литвой и Орденом и считает поэтому вполне достоверным, что Тверь, подобно Великому Новгороду и Пскову, получила первые огнестрельные оружия с Запада. К этому следует добавить, что информация Тверского сборника, как правило, имеет отношение к Твери, если внятно не сказано об обратном.
946
Александр вернулся в Тверь осенью 1386 г. вместе с ханским послом; см.: ПСРЛ 15. Стб. 444; ПСРЛ 11. С. 90 (6894 г.). Согласно: ПСРЛ 15. 1. Стб. 152 (6894 г.), Александр возвращался в Тверь кружным путем через Константинополь, что давало ему возможность встречи с Киприаном. Немного позже вернулся в свой родиной город и Василий; см.: ПСРЛ 15. Стб. 444 (6894 г.).
947
ПСРЛ 15, 1. Стб. 159 (6898 г., сентябрьский стиль). День свадьбы приходится на воскресенье 9 января 1390 г.