Во время петровского поста 1407 г. (во второй половине нюня) Юрий Всеволодович Холмский вторично отъехал в Москву[1088]. Юрий явно видел хорошую возможность извлечь личную выгоду из ухудшения отношений между Тверью и Москвой. Великий князь тверской направил в Москву несколько посольств и приказал объявить беглецу:
«и не отлучайся, брате, дому святого Спаса и своего отчества[1089], но поиде, живи на предели отца своего, а злыхъ человекъ не слушай; аще ли ты каа обида есть, да се о насъ епископь Арсений и мужи честнии отець нашихъ»[1090].
Явный призыв к тверскому региональному сознанию, символом которого был, подобно новгородской Софии, собор св. Спаса — епископский храм Твери, остался, однако, неуслышанным. «Злые люди», московские советники Юрия, подбивали князя холмского ехать в Орду. Тверской великий князь видел, что эти интриги влекут за собой начало длительной борьбы, подобной той, которую для утверждения своей власти пришлось выдержать его отцу:
«…православный и великий князь Иванъ Михаиловичь видевъ мира христианьского злыми человеки възмущаема, сице глагола: «довлеетъ ми аще и нужа въсприати, того радуются зело, хощу потрудитися за Христианы, якоже и господинь мой, отецъ мой»»[1091].
Никоновская летопись рассказывает, какие цели ставил перед собой Юрий вместе со своими московскими союзниками. По праву старшинства Юрий, равно как и его умерший брат Иван Всеволодович, мог претендовать в качестве потомка Всеволода Александровича на то, чтобы княжить в Твери вместо Ивана Михайловича.
«Юрий ища великого княжениа Тверского подъ великымъ княземъ Иваномъ Михаиловичемъ Тферскимъ»[1092].
21 июля 1407 г. вслед за Юр нем в Орду отправился и Иван Михайлович, чтобы защитить там свои интересы. После его прибытия начались серьезные столкновения между враждебными друг другу татарскими партиями, что привело к изгнанию хана Шадибека. Незадолго до этого он, как уже упоминалось, оказал москвичам военную поддержку против Литвы. Хотя из-за распрей в Орде пребывание там Ивана Михайловича и затянулось, самому ему удалось выйти из борьбы целым и невредимым. Это неожиданное развитие событий оказалось для него в конце концов все же благоприятным. Новые татарские властители распорядились иначе, чем это ожидали от Шадибека в Москве:
«…царь же Булатъ-Салтанъ, судивъ, и все князи Ординьстии оправиша великого князя Ивана Михаиловичя Тверского, и отпусти его изо Орды царь Булатъ-Салтанъ и многу честь даде ему, а князь Юрьи Всеволодичь тамо во Орде остася»[1093].
24 января Иван вернулся домой. Он прибыл в «православный градъ Тверскый» и «епископь же, весь соборъ и людие всего града радуюшеся въстретаху его; и тако, благодатию Божиею, честне въсприать столъ отца своего, благодаря Господа Бога»[1094]. Опасность все же еще не миновала. Юрию Всеволодовичу удалось бежать к ханскому двору в далекую Астрахань[1095], и после нового переворота в Орде у него вновь появились надежды. В начале весны 1408 г. он опять прибыл в Москву[1096]. Оба отличающиеся друг от друга известия о возвращении Юрия и его дальнейших действиях, содержащиеся в Тверском сборнике, взаимно дополняют друг друга:
«В лето 6916. Выиде Юрий Всеволожь из Орды на Москву, князь вeликий Василей посла къ велцколщ князю Ивану, и посолъ царевь прииде; и князь великий повеле царева посла стретити на Володимерскомъ мосту[1097] честно, и мнози изыдоша гражане бесчислены; царевь посолъ поиха къ Москве, корму[1098] не взявъ, бе бо ему не приказано. А Едигиева посла великий князь честивъ и отпусти, и князь Юриа съ Москвы поиде»[1099].
Хан Едигей был «новым сильным человеком» в Орде. Второе известие Тверского сборника все же обосновывает законность великокняжеской власти Ивана Михайловича ярлыком Пулад-хана, а не силой Едигея:
«Той же зыми, на весну, прииде князь Юрый Всеволодичь изъ Орды на Москву, а с нимъ посолъ царевь Мамаитъ Дербышь. Юрий же оста на Москве, а посолъ прииде въ Тверь, и глагола великому князю Ивану: «царь далъ Юрию Каишнъ и десять волостей Тверскыхъ»[1100]. И князь великий Иванъ отвеща ему: «азъ самъ вчера отъ царя приидохъ, и посолъ царевь[1101] днесь у мене есть, и ярлыкъ царевь данъ ми есть на всю землю Тверскую, и самъ Юрый въ ярлыце царемь данъ ми есть; да того ради тебе не послушаю, дондеже ко цареви шлю…»»[1102].
1089
«Отечество» явно отличается здесь от традиционного понятия «Отчины», отцовского наследия.
1093
Там же. С. 201 и след. (6915 г.). В: ПСРЛ 15. Стб. 473 (6915 г.) днем недели отъезда Ивана Михайловича из Твери, который в предыдущем источнике датирован 20 июля, названа среда, и там же: Стб. 479, названа и дата — 21 июля. И дата, и день недели соответствуют 1407 г.; тем самым описываемые события могут быть датированы этим годом.
1097
Восточные городские ворота Твери назывались Владимирскими воротами. См.: Рикман Э. А. Новые материалы… С. 47. При Михаиле Александровиче в 1386/87 г. вокруг тверского кремля был выкопан ров; отсюда и Владимирский мост.
1098
Понятие «корм» первоначально означало «еда, питание». В средневековых русских источниках это слово часто обозначает подать, которую население определенной области должно было выплачивать исполняющему в ней служебные обязанности должностному лицу или носителю почетного титула.
1100
Троицкой летописи…: С. 466 (6916 г.) сказано, что хан обещал Юрию «Кашина да третьей части Тфери».