Суздальцы, не смея отказаться и уповая на милосердие господа, приняли предложение. Когда совсем стемнело, добрались до какой-то веси на левом берегу Кудьмы. Здесь их пленителей ждали двое воинов, еще один русский, и самый что ни на есть настоящий эрзянин. Первый взялся отвести в стойло и обиходить коней. Мезеня сунулся было помочь, но ему дали понять, что это излишне. Пришлось вместе с остальными следовать за эрзянином. Тот привел к просторной и жарко протопленной избе. Хозяев видно не было. Так же как и части домашнего скарба, не обходимого в быту, но совсем не нужного, ни одному грабителю. Вспомнив о том, что по пути никто из местных не попался, парни сообразили, что здешние жители собрались и ушли. Судя по слою пыли внутри жилища, не менее чем две седмицы назад.
— Я тогда еще подумал, а не в твердь ли Овтая подались хозяева. — Высказал свою догадку Кочень. Жилята и Путислав немедленно переглянулись. Боярин нахмурившись, опустил взгляд, и какое-то время молчал, пока не вспомнил про рассказчика.
— Ну, ты продолжай!
— А потом нам указали место для ночлега. Нарочито в дальнем от двери углу. А после позвали со всеми отужинать.
За широченным, занявшим едва ли не треть горницы столом, рассаживались, на скамьях и лавках. Эрзянин притащил котел полный густой и горячей ухи. Воины принялись наполнять свои миски и чашки, явно заимствованные у хозяев. Скоро горница наполнилась звуками обильного и жадного насыщения. Все были заняты делом. Только Кочень сидел на самом краешке скамьи, бросая по сторонам голодные взгляды. Вожак это заметил.
— А ты чего не ешь? — Поинтересовался, скривив в улыбке тонкие губы. — Не голоден, али пост у вас нынче какой-то?
Почти все его люди на эти слова отозвались смехом, а Кочень вдруг сообразил, что за этим столом, никто кроме него и Мезени, приступая к трапезе, не произнес молитву и не осенил себя крестным знамением.
— Так они что, поганые?! — Догадался Жилята.
— Вот же свезло вам! — Векша, сна ни в одном глазу, уселся на своём ложе. — А вот скажи мне паря, — обратился он к Коченю, — имя вожака ты часом не запомнил?
— Что же я без памяти!? Конечно бы, запомнил, кабы он назвался…
— А может его люди? — Продолжал пытать Векша. — Они в разговорах его как поминали? Не слышал ли ты? — Ничего не добившись, он снова улегся.
Остальные ждали, пока Кочень продолжит рассказ, но тот медлил, о чём-то размышляя, как будто сбитый с толку. Наконец Путислав, теряя терпение, ему подсказал.
— Ну и что же ты ответил этому поганому? Почему отказался от его пищи?
— Так у меня и ложки то не было… — с лёгкой досадой, словно нехотя отвлекаясь от некой важной мысли, ответил воин.
— И всего то?! — Разочарованно протянул боярин. — А я-то уж подумал! — Он хмыкнул, а его ближники рассмеялись, примерно, так же как и те язычники, за столом с которыми несколько дней назад ужинали парни. Их вожак улыбаясь, добродушно подшучивал:
— Как же ты в походе? Негоже эдак воину! — Он подмигнул и, постучав ложкой по краю глиняной миски, через весь стол, протянул её суздальцу. — На вот, похлебай моей! — И став совершенно серьёзным добавил. — Коли не побрезгуешь.
Взгляды всех сидевших за столом тот час оказались устремлены на Коченя. А тот впал в замешательство, не зная как ответить, и вдруг сообразил, что отказываться от предложения ему ни как нельзя. Глядя в глаза вожака, он зачерпнул его ложкой из своей миски, потом ещё раз и голод с усталостью сделали своё дело. Горячая, густая и жирная уха, показалась лучшей едой в его жизни. Похвалив варево, он с жадностью поглощал его, пока вожак, вдруг не сказал, опять улыбаясь одними губами.
— Что же, хороша уха, хороша и ложка. А только поведай-ка кмет, где же это ты свою потерял?
Кочень, снова встретившись с его прожигающим взглядом, сразу перестал чувствовать вкус еды и принялся рассказывать. Про поход, про бой, про бегство. Про всё что случилось и с ним и с другими…
— И что же ты ему вот так всё рассказал? — Жилята от удивления даже попытался приподняться на ложе.
— Да. — Просто ответил Кочень. — А взялся бы врать — смерть нам с Мезеней. Потому как ложь, даже самую малую, ихний вожак враз бы узрел.
— Ну, так и не врал бы!
— А проку с того? — Мезеня неожиданно не только вмешался в разговор, но и осмелился возразить старшему. — Поганый наши тайны всё одно прозрел бы…
— Это тебе кто сказал? — В голосе Путислава послышалось раздражение. Он безостановочно крутил в руках опустевшую чашку, затем вдруг грохнул её об колоду. — Да о чём говорить? Ты на них посмотри! Они же там до слабости в кишках перепугались, и выложили, всё как было, без утайки.