— Ну, Аника — воины! — Жилята горько усмехнулся. — Слышь, Векша, ты многих допрашивал, но олухов таких, поди и не встречал!
Векша, непривычно серьёзный, смотрел на Коченя.
— Скажи мне, а каков из себя ихний вожак? — Неожиданно спросил он.
Молодой воин, избегая смотреть на Путислава, с готовностью обернулся.
— Он ростом высокий, не ниже Мезени, но в плечах узок и телом сух. Лицо худое, вытянутое. Борода короткая. Нос сильно костлявый. Глаза такие, серые, а волос его тёмен. И взгляд, колючий как уголья.
— А он всё про глаза! — С мукой в голосе воскликнул Путислав. — Взглядом его жгли-пытали!
И тут Кочень, вскрикнув, звонко хлопнул себя ладонью по лбу.
— Вспомнил я! Его один раз будто бы Смагой назвали!
— Смага? — Векша насторожился и высказал догадку. — У него что, лицо опаленное?
— Нет. — Кочень задумался вспоминая. — Рубец от железа под левым глазом! А ожогов, или пропалин я не приметил.
— Еще бы! — Непонятно чему, обрадовался Векша и окинул взглядом Жиляту с Путиславом. Те, недоумевая, переглянулись и наконец, боярин не выдержал.
— Ну, ты не томи! Вижу, что догадку какую-то имеешь. Говори уже!
Векша с сомнением покосился на воинов.
— А надо ли сейчас?
Мезеня после этих слов обиженно засопел, зато Кочень всем видом выражал готовность не медленно удалиться.
Путислав криво усмехнулся.
— Всё-то у тебя обиняки с загадками. Ну, коли уж так, то давай опосля. Надо сперва ПОВЕСТЬ дослушать.
Кочень вздохнув, ещё хлебнул бражки и продолжал. Говорил не торопясь, взвешивая каждое своё слово и временами тревожно поглядывая на Векшу.
На другой день парни прямо с утра засобирались в дорогу. Вожак язычников, это заметил. Указав на близящуюся метель, предложил погостить еще какое-то время. Пришлось согласиться.
Весь оказалась совсем небольшой. Парни исходили её вдоль и поперек. Ходить где угодно им не возбранялось, и они свободно вышли за околицу. Перед ними лежала узкая полоска заснеженного поля. За ней начинался густой старый лес. Было до него не больше ста саженей.
— И пригляда нет за нами. — Оглянувшись, сказал Кочень. Посмотрел на по-зимнему жидкие тени деревьев и махнул рукой. — А впрочем, пеших по следу догонят. Кони нужны!
Мезеня с ним согласился, сказав, что без Сороки и прочего своего имущества он не уйдёт. И предложил сходить проведать лошадей. Пошли, но на конюшню их не пустили. У парней при себе было оружие, но что с него толку? Коней стерегли сразу трое воинов.
На обед и ужин собирались там же. Язычников теперь было всего шестеро. Седьмой, тот самый эрзянин, ещё с утра куда-то пропал.
На второй день Мезеня затосковал. Прогуливаясь по двору, недоумевал, для чего их тут держат. Кочень, поделился своими соображениями.
— Они тут сидят не просто так. Видать по всему, ожидают кого-то. И покуда не дождутся, нас никуда отсюда не выпустят.
Мезеня поразмыслив, согласился и тут же спросил о том, что волновало сильнее всего.
— А потом-то как, а? Потом нас отпустят?
На это Кочень ответить не смог.
В этот день никто не приехал, быть может, из-за вчерашней метели.
Кормили кашей с копченой бараниной, всем понемногу. Хозяева явно берегли припасы, но своих гостей пока не обделяли. Доли в мисках у всех были равные. После ужина вожак, завёл пустопорожний разговор с Мезеней. Кочень к нему сначала прислушивался, но от скуки скоро уснул.
На третий день Мезеня совсем затосковал. Лежал на лавке и притворялся спящим. Кочень решил выяснить, кого же ждут язычники. Для этого, он с утра пытался заводить разговоры то с одним из них, то с другим. Всё тщетно. Сегодня даже вожак не проявлял интереса к общению. С утра ходил смурной и некоторые его слова и жесты, выдавали тщательно скрываемое беспокойство. На обед снова сварили уху. В этот раз с копчёной рыбой. Мезеня удивлялся — почему так, могли же, и свежей добыть из-подо льда. На это ему никто не ответил.
Всё переменилось во второй половине дня, когда вернулся тот самый эрзянин. Он приехал на двух утомлённых конях, по виду которых было понятно, что им пришлось долго идти по глубокому снегу. Вожак долго разговаривал с эрзянином в избе, перед тем выпроводив из неё суздальцев и созвав всех своих людей за исключением охранявших конюшню. Парни всё это время томились ожиданием, почему-то не находя в себе сил отойти от избы. Наконец дверь распахнулась. Парни с замиранием сердца вошли. Вожак из-за стола поднялся им на встречу и без обиняков, объявил, что они могут ехать куда пожелают. Кочень ушам своим не поверил.