Сам Путислав ехал позади Лютобора. Тот, оборачиваясь, встречался с его испытующим взглядом и потому предпочитал смотреть в сторону левого берега. Там, как он уже знал, находилась цель путешествия и там же могла подстерегать опасность. О ней, дядя нарочно рассказал племяннику, но напугать его не сумел. Свирепые эрзяне отрока не страшили. Два молодых воина сразили их множество, о чем Кочень охотно и красочно рассказывал. Мирята, с его слов, тоже оказался воином отменным. А теперь с ними был сам Путислав, а уж он то, шутя, одолеет любого! Вот как вчера боярина Жирослава. Лютобор вновь переживал вчерашний поединок, вспоминая подробности. Восхищался ошеломляющим ударом рукоятью по затылку и недоумевал, о несвоевременной остановке боя.
«И чего дядя мешкал? Мог обезоружить и повергнуть наземь! Принудил бы просить пощады, тогда бы и разговаривал. Сам же учил доводить до конца! Уж я бы…» — Он принялся примерять на себя действия Путислава и даже не заметил, когда в его мыслях появился могучий инязор Пургас. Лютобор одолевал его в схватке и вызволял отца из плена. Разгорячённый собственными мечтами, он страстно хотел встречи с эрзянами, пока не вспомнил, о том, что не снаряжен для боя. Из оружия с собой были боевой нож и лук, сделанный специально для отрока по его руке и силе. Он с ним иногда охотился на белок. В бою же такой лук был бы бесполезен. Эта мысль пришла внезапно, быстро остудив горячую голову.
«У эрзян луки сильны, и имеются почитай, что у каждого! Сказывают, многих наших из них постреляли. Изяслава аж дважды! Даже кольчуга не уберегла!» — Лютобор с сомнением осмотрел собственный кожух. После этого встревожено заозирался на заросли ивняка, вглядываясь в ломкие и кажущиеся живыми, тени шевелящихся на ветру ветвей.
Пологий склон берегового откоса, до сих пор хранил строчки отпечатков конских копыт. Мирята остановился, не доезжая до него. Ожидая остальных, обшаривал окрестности цепким взглядом. С этого места уже была видна невысокая изгородь и крыши домов. Какое-то время все с интересом рассматривали весь.
— Не видать никого. — Удивился Мезеня.
— Должно быть таятся. — Предположил Кочень.
— Я дыма не чую. — Сказал Мирята и Лютобор только сейчас заметил, что в воздухе совсем не пахнет печной гарью, обычной для людского жилья.
Путислав не проронив ни слова, направил коня вверх по склону. Мезеня поспешил его обогнать и первым въехал в распахнутые ворота.
— Нет никого. — Сказал он, останавливая Ёлку у самого большого дома. — Вот тут мы и жили.
Путислав спешился. На миг задержался у порога и вошел внутрь. Лютобор последовал за ним. Оказавшись в горнице, он коснулся двуперстием лба, по обычаю отыскивая взглядом икону. Несмотря на недостаток света из единственного оконца, сумел рассмотреть, что иконы нет, на обычном для неё месте. Только теперь вспомнил, где он находится. Остановившись посреди помещения, стал с любопытством рассматривать его внутреннее убранство с нехитрым домашним скарбом небогатой семьи. Он в первый раз оказался в жилище язычников. Странно, но очень многое ему показалось знакомым.
— А поганые те, что здесь жили, они, что же из наших? Из русских?
— Глупости ты говоришь. — Буркнул Путислав рассматривавший, что-то впотьмах угла. — Ты видел у наших такие узоры? — Махнул рукой в сторону печи расписанной яркими цветами.
Лютобор глянул и пожал плечами.
— Таких не видел.
— Вот то-то! — Наставительно хмыкнул дядя. — И резьбы по дереву ты такой не видел. И вышивку на рушнике, поди не разглядел. — Он укоризненно посмотрел на племянника и неожиданно согласился. — Вообще их быт на наш очень похож. Живём с ними рядом очень давно, вот всё, что нужно и перенимают. Иных от наших смердов уже не отличить.
Лютобор задумался над его словами. Тем временем Кочень, достал из печи горсть золы.
— Остыла уже.
Путислав молча, направился к выходу.
Снаружи в нетерпении мялся Мезеня.
— Мирята кличет! Идемте скорее! Он след отыскал!
Протоптанная множеством копыт тропа, от околицы, с версту вела вдоль берега и спускалась на лёд. Здесь она змеилась ровно посредине русла и скрывалась из вида за речным поворотом.