Последними, из-за берегового изгиба, появились волокуши. Увидев их, Лютобор подумал, что в них должно быть везут добычу. Заметив, как торжественно мрачно приосанился великий князь, сердцем ощутил, что не угадал. После этого все передуманные за сегодня мысли в его голове смешались и помчались, обгоняя друг друга всё быстрее по мере приближения этих волокуш. Возле передних ехал Векша. Поравнявшись с ожидавшими его людьми, он спешился, растерянно глядя на Юрия, Путислава и Лютобора.
— Да не тяни ты уже! — Выказал раздражение великий князь.
Векша суетливо шагнул к волокушам и на миг, замерев, потянул край укрывавшей их холстины.
Путислав тяжко сутулясь, сидел за столом, с давно опустевшей чашей в руках. Его взгляд бесцельно скользил по шатру, пока не остановился на племяннике. На угрюмом лице отразилась забота. Он хотел было что-то сказать, но вместо этого пристукнул по столу кулаком и отвернулся.
Лютобор его даже не замечал. Из памяти навязчиво лез вчерашний мертвец на лесной поляне. Нелепо скрючившийся на снегу, тараща буркала на лужу крови, вытекшую из дыры в темени. Лютобор её пробил, его же чеканом. А потом подвесил тот чекан к поясу. Хотел показать отцу и услышать слова одобрения. Не довелось. Отец мрачно спокойный лежал в волокушах. Хотелось думать, что он спит, но лоб его был холоден как тот снег, которым Лютобор вчера оттирал кровь со своих пальцев. Мысли неслись галопом, и отрок не пытался ухватить ни одну из них. Ему хотелось закрыть глаза, а потом проснуться.
Длинный разрез на горле, указывал на то, как именно умер отец.
«Но почему? Зачем они сотворили такое? Против всех обычаев умертвили пленников!» — Лютобор ища ответ посмотрел на дядю. Тот уже долгое время почти без движения сидел на скамье, уставившись в стол перед собой.
«Путислав и сам ничего не знает». — Отрок даже удивился тому, как впервые, хотя бы мысленно назвал дядю по имени, а не по степени родства.
«Вечером Юрий соберёт князей и бояр. Эрзяне сохранили жизнь одному из воинов. Он то и поведает обществу о том, как всё было. Дядя пойдёт туда, а после всё расскажет мне. И маме». — Он вспомнил, как мать провожала отца. Поцеловав, осенила крестным знамением, как всегда на людях, величаво степенная. Слезам даст волю, много позднее. В позапрошлом году, когда Лютобор ещё оставался дома, он застал её вот так. Тогда утешил мать как мог. Неумело подбирая слова, говорил, что всё будет хорошо и отец вернётся как всегда с победой. А она улыбнулась, обняла его и больше не плакала.
«Что же будет с ней, когда она узнает?!» — Лютобор представил как Путислав, в свойственной ему манере, сообщает матери о гибели отца.
«Я должен ей это сказать!» — Неожиданно для себя решил он. — «А для того, сам всё услышу из первых уст». — Он поднялся со скамьи и встал перед дядей.
— Ныне же, возьми меня собой к князю!
Путислав воззрился на него в немом изумлении.
— Возьми! Юрий Всеволодович тебе не откажет! — И добавил уже просительно. — Великий князь сироту не прогонит.
Боярин смерил взглядом племянника от макушки до каблуков и, сохраняя тоже удивлённое выражение лица, кивнул соглашаясь.
Лавр и Мезеня на руках внесли Жиляту в шатер. Бережно, стараясь не потревожить рану, помогли улечься на ложе. Потом Лекарь отпустил племянника, напутствовав, как ухаживать за Коченем. Когда парень уже направлялся к выходу, Жилята счел нужным еще раз напомнить ему наказ Путислава.
— Ни слова о том, что услышал от пленного! Кто бы ни спросил! Понял ли? Ступай!
Скоро и Лавр засобирался уходить.
— Пойду я. Изяслав вот-вот может опамятовать. А к тебе может быть, прислугу приставить? Вдруг, что понадобится.
Жилята об этом и сам уже думал, но просить не решался, стыдясь своей слабости.
— Подмога сейчас лишней не будет. Бывает, так хочется выйти отсюда! А сам-то я как видишь на одной ноге… — Он виновато улыбнулся.
Лавр понимающе кивнул.
— Хорошо. Пришлю тебе в помощь холопа из обозных. Да скажу, что бы он клюку тебе вырезал.
— На что же мне клюка? — Насторожился Жилята. Он вдруг отчетливо представил хромоного опирающегося на палку себя и взгляды других. Это видение ему не понравилось. Он поспешил его отогнать. — Не нужна мне клюка! Уж я без неё и сам, как-нибудь.
Лекарь, шагнувший было, за порог, обернулся и сказал с сожалением.