— А сам ты не сможешь.
— Как долго? — Уточнил Жилята.
Лавр пожал плечами.
— Здесь речь не о времени.
Жилята от этих слов почувствовал какую-то липкую усталость. Нахлынули мысли о себе самом немощном, не способном служить и не нужном. Последнее его волновало более всего.
— А коли всё так, что со мной будет? — Он замешкал, ужаснувшись того, что собрался сделать. В смятении чуть было не обратился за заступничеством к божьей матери, но сообразил, что этим свой грех только умножит. Он сделал над собой страшное усилие, чувствуя озноб всем телом, от того что задумал отступить от учения Христа.
— Люди тебя ведуном называют. Сказывают, видишь, что от других сокрыто. Может, ты и мою судьбу знаешь? Ты расскажи, я в долгу не останусь. — С усилием выговорив, спросил он у Лавра. Тот, после короткого раздумья, вернулся, тщательно задёрнув полог над входом.
— Вот что бы тебе не спросить о том раньше? Хоть седмицу назад, я бы ответил. — Голос лекаря глухо звучал из мрака шатра. — Сказал бы, что станешь большим человеком при важном боярине. И то была бы правда, и ты был бы ей рад! Но только с тех пор произошло очень многое. За короткое время, ты не единожды поступил так, как никогда раньше. — Лавр, не спеша ступая, возник в круге света от малой лучины. На своего подопечного смотрел с интересом. — Меняешься! Боги смотрят и не знают, каков ты теперь. И не могут понять, как к тебе относиться. А этого они ох как не любят. Поэтому прежней твоей судьбы нет. А та, что есть… — Лавр с улыбкой пожал плечами и взгляд его стал таким, какой у него бывал, когда он смотрел на смертные муки раненых. Воину стало жутко. Ведун через него заглядывал в грядущее и что-то там видел. И даже померещилось, что блики тех видений, Жилята может сам узреть в стылых глазах Лавра, примерно также как плывущие по небу облака, можно разглядеть в окне болотной топи. Испугавшись, он смежил веки. Гадать о судьбе, более не хотелось.
Глава пятнадцатая
Воина звали Артемием. Рассказчиком он оказался не таким хорошим как Кочень. Но находясь далеко от него, видел бой по-другому и смог сообщить много новых подробностей. Лютобор затаив дыхание слушал его о том, как Ероха сразил Виряса и перебил его людей.
— Кое-кто убегал. Я гнался за ними. И всех бы догнал. Точно. Если бы не Ероха. — Сказав это, Артемий покосился на князя Василько Константиновича. Тот хмурился, слушая о том, как его ростовцы, во главе с его ближником, сбежали с поля боя, бросив остальных.
— А ты почто остался? — Неожиданно перебил воина князь Ярослав Всеволодович. — Или тебя с собой не позвали?
— Позвали. — Угрюмо ответил Артемий. — Я поехал за ним. Да возвернулся. — Он перевёл взгляд на своего князя и дрогнувшим голосом произнёс. — Наших, ярославских, среди сбежавших не было. Они к тому времени пали в бою. Все пятеро. Я решил, что нет чести в том, что бы бросить их в поле.
Эти его слова утонули в шуме одобрения, стоявших у дальней стены воинов. Хмурое лицо ярославского князя просветлело. Не сдержав чувств, он похвалил своего дружинника и попросил продолжать.
Артемий, приободрившись, поведал о том, как вернулся к суздальцам. Те, разогнав войско Виряса, уже развернулись для нового боя. Их воевода Мечеслав взъелся на Артемия, видимо злясь из-за ростовцев.
— Эко же он! На других горяч! А сам-то отпустил своих! — Усмехнулся Ярослав и посмотрел на троих бояр из Переяславля — Залесского. Те тотчас поддержали своего князя гулом недовольства действиями Мечеслава. Им вторили ростовские бояре и примерно половина владимирских. Последнее очень не понравилось Юрию Всеволодовичу. Хмурым взглядом он скользил по лицам лучших людей своего княжества. Наконец не выдержав, хлопнул ладонью по столу.
— Вот так! — Дождавшись пока все крикуны угомонятся, великий князь поднялся с лавки, нависнув над столом.
— Вот так бояре и князья! — Повторил тише, убедившись, что его наконец то слушают все. — Вы здесь не затем, что бы судить Мечеслава! Я его князь. — Он мрачно покосился на младшего брата и продолжил. — Тоже и с воином Ерохой. Василько Константинович княжит в Ростове. Пусть сам и решит, как поступить с ближником. Но я. — Юрий помолчал, глядя на племянника. — Я не советую тебе слишком уж его наказывать. Ежели Господь его не оставит, он дюжине христиан сохранит жизни.
Лютобор слышал о милосердии князя, но что бы помиловать трусов и предателей… Отрок оглянулся на своего дядю. Тот будто бы застыл в мрачной неподвижности, слушая рассказ о своём брате.
Мечеслав, срывая гнев, спросил, почему Артемий не последовал за своими ростовцами. Воин ответил, что все кого он считал своими, остались на поле. Мечеслав похвалил Артемия, поставив его в пример остальным. Он сказал дружинникам, что наиболее рьяным из них, он раздаст лучшие доли в добыче. От своей пятой части во всем, что будет взято, Мечеслав отказался. Ему было достаточно почестей от князя, которыми тот осыплет его за победу. Его речь пришлась воинам по сердцу. Глядя на коней и оружие приближающегося врага, одни оценивали их общую стоимость в мехах, другие в серебре, а кое-кто и в золоте. Скорые подсчеты в любом случае сулили немалое богатство. Впрочем, кто-то из юнцов, всё же посетовал, на то, что рать врага не слишком многочисленна. Каждому из русичей придётся очень постараться, что бы воевода отметил именно его. И они постарались. Вихрем налетели на левое крыло Пургасовой конницы. Её предводителя, Мечеслав насадил на копьё как тушу на вертел. Затем выхватил меч и рубил им эрзян одного за другим. Дружинники не отставали. Скоро, стоявшие перед ними враги были по большей части повержены. Но остальные, бывшие в центре и на правом крыле, подоспели на помощь. Они сражались с бешеной яростью, платя несколькими своими за каждого из русичей. Дружина увязла в затянувшейся сече.