— Ты все-таки отстал, — заметил он бесстрастно. — Садись напротив. Поближе садись, не бойся.
Кирилл скорчил неопределенную гримасу; присел, тяжело переводя дыхание. Инок, казалось, не дышал вовсе.
— Мне тоже руки разводить?
— Зачем?
— Ну… Ты же меня в неозброе наставлять собираешься. Или нет?
— Нет.
— Это тебе отец Варнава так благословил?
— Нет.
— Как по мне, то в бою добрый меч куда получше всех этих твоих штуковин будет.
— Никакого оружия не похулю.
Кирилл с любопытством заглянул в закрытые глаза брата Иова. Уголки губ слегка раздвинулись в несимметричной улыбке, пошевелив глубокий застарелый шрам:
— Наверное, ждешь, что сейчас я скажу: «Но если в том же бою вдруг безоружен окажешься — что тогда?» Да стану тебе неозброй нахваливать.
— А разве ты не станешь?
— Нет.
— Отчего же?
— Не хочу. Встаём!
Брат Иов разом оказался на ногах и через мгновение исчез в зарослях бересклета на краю полянки. Кирилл бросился вслед за ним, с запозданием осознав, что линия высоких кустов внезапно осталась позади, земля впереди круто ушла вниз, а сам он уже летит по воздуху. Затем чувствительно ударился задом и понесся на нем по склону оврага, сгребая сапогами ворох прошлогодней листвы.
Инок стоял на краю, сложив руки на груди, пока Кирилл на четвереньках взбирался обратно.
— Ты знал, что тут обрыв! — закричал он с обидой.
— Конечно, знал, — подтвердил брат Иов. — А не будь меня с тобою — кого бы стал винить?
Кирилл не нашелся что ответить на это.
За кустами у откоса лежал вывороченный из земли комель старой ели. Верхушка ее терялась в буйной молодой поросли на противоположной стороне оврага. Инок легко вскочил на толстый ствол, кем-то давно и тщательно лишенный ветвей на всем его протяжении:
— Пойдешь за мной? Но не храбрись по-пустому. Не всякий отказ — трусость.
Кирилл подумал, кивнул:
— Пойду.
— Равновесие потеряешь — руками не маши. Раскидывай ноги, падай верхом да ствол обнимай.
— Яицы отобью! — ухмыльнулся Кирилл.
— Не отобьешь — втянутся со страху. Под ноги не гляди. На сажень перед собою.
Скользящей походкой брат Иов дошел до середины, обернулся. Кирилл вскарабкался на толстое основание, тряхнул головой и медленно двинулся вперед. Инок, слегка наклонившись в его сторону, смотрел куда-то вниз. Дождавшись некоего — ведомого лишь ему одному — момента, развернулся и заскользил дальше.
— Спокойно шел, — сказал он соскочившему Кириллу. — Неплохо.
— А я представил, будто это не одна лесина, а с боков еще по штуке таковых же.
— Можно. Поначалу многие так поступают.
— А надо как?
— Кот, который по ветке идет, что себе представляет?
Кирилл поколебался, предположил осторожно:
— Да ничего, пожалуй. Просто идет.
— Верно. А ты опять за мной держись. Столь же просто.
Брат Иов спрыгнул в овраг и помчался вниз по склону, петляя между деревьями.
Из ворот обители навстречу им вышел невысокий безбородый человек в белой двойной рубахе до пят, расшитой серебром по низу подола Знаками Основ. Длинные пшеничные волосы его были убраны в две косицы, оплетенные тонкими ремешками. От безбородого не отставали двое крепких дубравцев примерно тех же лет, при коротких бородах и также в белых одеждах. Одного из них Кирилл узнал — это был Ратибор. Меж ними, опустив лицо, понуро перебирал ногами горемычный мастер Витигост.
Брат Иов приложил руку к груди, посторонился с почтительным полупоклоном. Кирилл поспешил последовать его примеру. Поравнявшись с ним, Ратибор повернул голову, сказал негромко:
— Хорошо, что мы сейчас встретились, княже, — не понадобится гонца отряжать. Велено передать: вечером тебя у реки будут ждать. На том же месте. Последнее — дословно.
Сердце подпрыгнуло и заколотилось в Кирилловой груди.
— Кто тебя будет ждать? — немедленно поинтересовался инок. — Да ты не стой в воротах-то — мы же людям мешаем. Продолжай и двигаться, и рассказывать.
— Ага. Видишь ли, вышло оно как-то так… Вчера, когда отец Варнава к себе вызвал да поведал, что был гонец из Гурова и все мои… того… я потом вниз к реке спустился и на берегу лежал, а потом сидел, а там, оказывается, девчонка за кустом хоронилась — и давай в меня шиповником зеленым кидаться, а потом и вовсе в воду столкнула. Я рассердился — ну и побежал за нею, а под лесом как-то вдруг Ратибор объявился — ну тот, который говорил сейчас, — а она дочерью его оказалась. А еще ее Виданою зовут.