«Видишь?»
Кирилл тоже заулыбался и замахал в ответ:
«Вижу, вижу!»
Глава VI
Конские копыта отгремели по дощатому настилу единственной улочки, с мягким цыканьем невысоко подбросили комочки влажного утреннего песка. Дорога отвернула от озера, выбралась из долины и побежала по лугам, огибая рощицы и перелески.
Наклонившись с седла, отец Варнава похлопал Кирилла по плечу:
— Теперь нам никто не помеха. Кое о чем меня уже брат Иов осведомил, кое о чем ты успел упомянуть. Подробнее не расскажешь ли, княже?
— Да как по мне, и не забыл, и не утаил ничего.
— Совсем ничего?
Кирилл почувствовал, что краснеет:
— Ну… это…
— Про «ну это» ни мне, ни братиям не любопытно — все мы в твоих летах были. И еще не монахами. Шучу я, шучу.
— Ага. Да я, отче, правду сказать, и сам не понимаю, как оно получилось. Уговор у нас имелся: думать ввечеру друг о дружке — ну, чтобы вроде как встретиться опять…
Не найдя нужных слов, он попробовал заменить их мало соответствующими движениями рук.
— Догадываюсь, что ты хочешь сказать, догадываюсь, — успокоил его отец Варнава. — И до вас такие уговоры были, и после вас будут. Продолжай.
— Ага. А потом я только позвал по имени — и она откликнулась тут же. А затем я ее увидел, но увидел вовсе не такою, как представлял до этого. И сразу понял, что это я в самом деле вижу. То есть, взаправду, а не просто представляю себе…
Кирилл начал сердиться, осознавая, что опять изъясняется всё нескладнее и хуже.
— Не смущайся, княже, да точных слов не доискивайся — ни к чему они мне. И без них тебя понимаю. Далее.
— Отче, я вдруг вот о чем подумал: вы меня направляете, чтобы дознаться в точности, как я добился этого да что вдруг сделал такое, что и сам проглядел. Так ли?
— Так.
— Тогда сразу скажу честно: заслуга в том не моя, а Виданы. Она все это сотворила — уж не ведаю, как. И поправляла, когда я вначале от радости ту ниточку, что нас вдруг связала, порвал нечаянно, и вела за собою…
— Да уж. Девы да жены это хорошо умеют — вести за собою, — заметил без улыбки брат Илия, который внимательно прислушивался к разговору.
— Вук был одарен по линии бабки своей, княгини Гриды. У дочери же ее не проявилось, в этом поколении под спуд ушло. Ты, княже, — от отца своего… — задумчиво проговорил отец Варнава, глядя куда-то поверх Кириллова плеча. — А вот ни у Ратибора, ни у Званы в роду, насколько мне ведомо, такого не было. Любопытно.
— И Белый Ворон прежде ничего за Виданою не примечал, отче, — добавил брат Иов.
— Пробудилось самочинно? Впрочем, довольно гадать понапрасну: вернемся — и его послушаем, и Яра. И еще кое-кого, когда прибудут наконец.
— Отче, — спросил Кирилл, — а всё то, что я вам сейчас рассказал, надобно ли мне потом такоже на бумаге изложить?
— Если это тебе не будет стоить слишком уж непосильных трудов, княже. Гляньте-ка, что там такое происходит?
Он прищурился и указал рукою.
Далеко впереди посреди дороги показался скособоченный крытый возок, запряженный парой разномастных коней. Вокруг него беспорядочно копошились три маленькие фигурки.
— Княже, держись поближе ко мне, — распорядился брат Иов, тронув поводья и подавая своего чубарого вперед.
— Похоже, там наша помощь нужна будет, — успокаивающе заметил брат Илия.
Брат Иов повел головою вокруг себя, ничего не ответив.
Двое человек безуспешно пытались приподнять просевшую сторону крытой повозки и насадить на ось слетевшее колесо. Третий усердно, но бестолково суетился у них под руками.
— Damn this country and its hellish roads![1] — услышалось уже совершенно отчетливо.
Один из двоих вдруг ухватился за ногу, зашипел от боли и в сердцах отвесил своему помощнику щедрую затрещину:
— Damn this wheel and you too, sluggard![2]
— Venerable William[3], — ввернулся третий, всплеснув ладонями, — instead of these God awful curses, may I propose to appeal to the Lord with graceful words of the seventeenth psalm upon our lips like king David…[4]
— Damn you, brother Hezekiah and your seventeenth psalm![5]
— Никак, английцы? Однако далековато же их занесло от родимого Альбиона! — отец Варнава усмехнулся, возвысил голос:
— Can we help you out?[6]
Двое при колесе оставили свои бесплодные попытки и обернулись. Фургон опять скособоченно просел. Третий, просияв лицом, грациозно приподнял тонкими пальцами широкополую шляпу с высокой тульей и серебряной пряжкой на ней:
— Вы говорите по-английски? О да, добрый путник, — воистину, вас послало нам само Провидение! Позвольте представиться: брат Хезекайя, недостойный служитель Господа и его нового апостола — праведного Эбселома с острова Арранмор. А это мои спутники: Уильям из Честера, торговый дом «Стоун и Стоун», и его помощник Шеймус.
4
вместо этих ужасных проклятий позвольте мне предложить обратиться к Господу с изящными словами семнадцатого псалма на устах, подобно царю Давиду…