— Да, но не для себя. Мне вдруг в голову пришло княжичу Держану подарок сделать.
— Дело доброе. Держи свой кошель, а я здесь подожду.
Кирилл расплатился за отложенный кинжал восточной работы, сообщив хозяину:
— Еще собираюсь к прикрасам девичьим прицениться. Мне бы перстенек серебряный с бирюзою. Не подскажешь ли, у кого найти смогу?
— Оно тут вот что: я среди здешних торговых людей, можно сказать, совсем еще новик. И ежели по правде… — купец явно собирался добавить что-то еще, но оборвал себя и только развел руками.
У дверей соседней лавки подпирали косяки двое парней с видом «а шел бы ты и дальше своей дорогой, человече добрый!» Кирилл вспомнил, что это именно они давеча обогнали его с Иовом. За их спинами появлялось изнутри и снова пряталось в глубине круглое хозяйское лицо с бегающими глазами.
— Иов, я опять это почувствовал — тот же страх, — тревожно отметил Кирилл. — Здесь и еще где-то рядом.
Внезапно выскочив наружу, купец заметался на помосте, завопил с надрывом и тоской:
— Игнатий, Игнатий! А ведь он теперь ко мне направился, ко мне! Что же делать-то?
Инок тут же остановился, заслонив Кирилла.
Высокий человек в коричневой чуге молчаливо наблюдал за происходящим с противоположного крыльца. Услышав обращенные к нему слова, он плюнул от души, яростно топнул ногой и заорал в ответ:
— Что делать? Для начала на языке своем поганом удавись, выпороток бздливый! Вот же послал Господь споборничков…
После чего быстро сбежал вниз. Оглядываясь по сторонам и продолжая бормотать под нос: «Ну дуботолк… Ну межеумок… И я хорош: доверился, как распоследний…», стал злыми рывками распутывать коновязь мышастого жеребца под седлом.
— Бежишь? Ну беги, беги! — продолжал голосить первый. — Только если что — я один тонуть не стану! Всех за собою потащу, так и знай!
Высокий вскочил в седло, уже оттуда еще раз плюнул и с места взял галоп — встречные поспешно шарахнулись в стороны.
— А-а-а! Да пропади оно всё пропадом! — заверещал купец поразительно тонким голосом. — Бей собак Стерховых, ребята! Смертным боем бей!
Он отступил в глубину помещения, захлопнул дверь и загремел засовами. Его гвардейцы с деланой ленцой отлепились от косяков. Поигрывая плечами, двинулись вниз.
Пространство перед лавками стало быстро пустеть. Из оставшихся зевак — либо особо охочих до дармовых зрелищ, либо совсем уж рисковых — одни вскарабкались для выгодного обзора на ближайшие лестницы, другие схоронились под ними. А еще четверо, так и не убравшиеся от греха подальше, вдруг разделились по двое да начали потихоньку подбираться слева и справа. Кирилл вытащил из ножен купленый кинжал, прижал его к бедру.
— Оставь, княже, — попросил Иов. — Не надо кровь проливать.
— Дело говоришь, иноче! — оскалился один из парней. — Брось ножик, малец.
— Мне брось, — добавил другой. — Ножик-то славный.
Они расступились, чтобы не мешать друг дружке, слаженно выхватили из-за голенищ засапожники и рванулись вперед.
Инок взмыл в стремительном прыжке, промелькнул размытым росчерком в просвете между нападавшими. Приземлившись на согнутые ноги за их спинами, в мгновение ока развернулся всем корпусом к ним и Кириллу. Полы подрясника метнулись черной вспышкой, с резким звуком вспороли воздух. Купеческие гвардейцы разом остановились. Выронили из рук ножи, медленно склонились перед молодым князем в совместном низком поклоне и повалились к его ногам. А он вдруг расслышал крики «поберегись!» да нарастающий конский топот. Сквозь разбегающийся с дороги люд навстречу ему неслись белый аргамак князя Стерха и вороной карабаир сотника Василия. За ними следовали около двух десятков ратных всадников, один из которых держал в заводу гнедого конька Кирилла, а другой — чубарого брата Иова.
Оставшаяся четверка защитников торговли передумала завершать свой маневр окружения и бросилась врассыпную.
— Все ли ладно? — прокричал князь Стерх, осаживая коня.
— У меня — да, — сказал Кирилл. — Только этот, как его… купец Игнатий сбежал.
— Полагаю, и многие, ему подобные, в бега такоже наладились. Но никто никуда не денется — на всех дорогах заставы с ночи. Брат Иов, что-то еще?
— С перстеньком разобраться не успели, княже.
— С каким перстеньком?
— Серебряным, с бирюзою. Князь Ягдар так и не купил его.
— Ах да. Ну, такую-то беду, как говорится…
— Я сейчас, я скоренько! — забеспокоился Кирилл.
— Не суетись, княже, — ладонь князя Стерха приподнялась, останавливая по-отечески. Он выпрямился в седле, повел головою окрест. Рокочущий голос властно заполнил окружающее пространство: