Кирилл указал.
— Василий! Ну-ка напомни, чья лавка?
— Торгового человека Твердяты-Никона, Княжья Гильдия.
— Я так и думал. Оставь людей, пускай поначалу увещевают открыть добром. Не получится — высаживать двери. После того, как мы отъедем.
Между тем у дальних крылечек отмечалось явное оживление.
Купеческий люд покидал насиженные места в недрах своих сокровищниц, помаленьку подтягиваясь поближе к недавно посещенной Кириллом оружейной лавке. Хозяин ее вдохновенно и неразборчиво вещал о чем-то с верхней площадки. Временами для пущей убедительности он еще и перегибался через перила в разные стороны, подкрепляя воздействие своих слов решительными жестами правой ладони. Кирилл мимоходом отметил, что его нынешнее поведение несколько не вязалось с его же давешней робостью. Оратору вразнобой отвечали различными по интонациям возгласами, издалека одинаково невразумительными.
Завершив свою речь и спустившись вниз, он ненадолго затерялся среди скопления соратников. Вскоре опять появился наружу, твердым шагом направился в сторону князя Стерха с Кириллом. В руках торговца уже образовался бумажный лист, несомый с определенной важностью и даже торжественностью. Скопление соратников не слишком охотно стронулось вослед.
— Так-так… — проговорил исподволь наблюдавший за всем этим князь Стерх.
Торговая делегация приблизилась. Вернее, основная масса предпочла остановиться на подходе, а приблизился только один хозяин оружейной лавки. Судя по его виду, он опять вернулся к своей былой нерешительности. Бумажный лист беспокойно задвигался, зашелестел в дрожащих пальцах:
— С челобитною мы к тебе, княже…
— Я вижу, — немедленно ответил князь Стерх, не позволяя вступительной паузе обрести должной драматической весомости. — И слушаю.
— Оно тут вот что… Человек я в ваших местах, можно сказать, совсем еще новый. Однако устроений старых: к неправде всякой с самых малых лет отнюдь не приучен…
— За что сердечное спасибо всем учителям твоим, добрый человече торговый, — ровным голосом произнес князь Стерх. — Не стесняйся к сути переходить.
— Ну да, к сути… — торговец поспешно выставил бумагу вперед и потыкал в нее пальцем: — Тут вот оно всё как есть прописано мною со товарищи единомысленны: и про ночные подвозы да увозы чего-то потаенного, и про двойные книги записные, и про сговоры по ценам, и прочее такое, чего ни одна честная торговая душа не приемлет. Там такоже и самих событчиков имена имеются, и подписи наши — как есть всех свидетелей гильдейских. Многим не по сердцу дела таковые, не должно всё это непотребство дальше продолжаться.
— Я здесь едва успел объявиться, а вы уж и челобитную составили. Завидное проворство, молодцы!
— Э… Так оно тут вот что, княже: челобитная-то загодя составлена была. Только случая ждали.
— Случая, говоришь… Со вчерашнего дня на подворье моем княжий суд идет, такоже загодя объявленный. Как и всегда. Отчего ж на него бумага сия не подавалась?
Хозяин оружейной лавки извинительно кашлянул, понизил голос:
— Оно тут вот что еще: некоторы дела нашими силами доказать возможности нет, хоть многие и ведают, что правда то, а некоторы не для челобитной. На суде-то ведь всё оно — во всеуслышание. Рано пока так-то…
— Разумею.
— К тому ж, лишь только слух до нас дошел, что сюда вскорости дознаватель-чудодей прибудет… — он с большим почтением поклонился в сторону Кирилла, теперь почему-то избегая смотреть на него прямо. — Уж не обессудь, юный княже: не сразу признал, что это ты и есть… Так вот: лишь только слух сей до нас дошел, порешили мы ждать, как всё оно в таком случае обернется, а уж тогда…
— Погоди, погоди! Выходит, о его прибытии вы знали заранее? Не поведаешь ли, кто сообщил вам о том?
— И ты, княже, такоже не обессудь: не припомню, кто был наипервейшим вестником. И наши, Градские гильдейские, и Княжьи — все как-то враз про то заговорили. Да, именно все и как-то враз. А было оно пяток дней тому, в точности так.
Князь Стерх встретился взглядами с Кириллом:
— Вы еще и в путь не собирались… Любопытно.
Кирилл машинально и ненужно кивнул в ответ.
— Вот что, добрый человече: прости, что до сих пор об имени твоем спросить не удосужился.
— Савва я, княже. Ой… Бажен-Савватий, Градская Гильдия. А мне да чтоб тебя, князя своего прощать — это ж как-то… Это ж оно вовсе не то…