Означенная Убава-Мелания мгновенно умолкла; опять закивала, на этот раз еще более усердно.
— Теперь ответствуй по-человечески: что случилось?
— Муж мой…
— Государевой Гильдии торговый человек Татимир, — тут же продолжил князь Стерх, безжалостно давя в зародыше, как и давеча на торжище, изысканную драматическую паузу.
— Да, князюшко. Он это, он самый… — подняв на него глаза, поспешно добавила: — Из ума исступился намедни. Как есть из ума исступился. Да ты сам погляди, князюшко! Сам-то погляди! У-у-у…
Она принялась тыкать пальцем куда-то за спину князя Стерха. Снова горестно завыла, только уже значительно тише и осторожнее, закачалась из стороны в сторону:
— И как жить-то дальше буду-у-у… Горе-горькая я-а-а, сирота горемычная-а-а…
Оказалось, что Государевой Гильдии торговый человек Татимир успел между тем бросить свой топор, взобраться на край бассейна и встать на нем, широко расставив ноги. К четырем весело журчащим струям присоединилась пятая — такая же прозрачная, но желтоватая цветом, с красиво поблескивающими на солнце золотистыми искорками.
Князь Стерх поморщился, отвернулся от увиденного:
— И давно он такой?
— От самого утречка. Ни с того ни с сего началося.
— Говоришь, от утречка и ни с того ни с сего. Понятно. За лекарем посылали?
— Нет, князюшко. Тебя дожидалися.
— Меня? — искренне удивился князь Стерх. — Но откуда ж вам было знать в точности, намеревался я сюда прибыть или нет?
Купчиха испуганно охнула и запоздало прикрыла рот ладошкой.
— И потом: чем же я-то болящему помочь смогу? Никогда прежде за собою лекарских талантов не примечал. Хотя с другой стороны, отчего бы и не попробовать — а вдруг?
Тронув коня, он подъехал сзади к Государеву гильдейцу, продолжавшему наполнять бассейн с прежней сосредоточенностью, но ослабевающим напором. Скользнул рукою за голенище сапога, достал оттуда свернутую плеть. Одним взмахом расправив ее в воздухе, другим взмахом несильно перетянул купца поперек и пониже спины. Тот заверещал, изогнувшись и схватившись руками за мгновенно проступивший темно-розовый росчерк. Потерял равновесие, с шумом обрушился в воду.
— Теперь слушай меня очень внимательно, Государевой Гильдии торговый человек Татимир, — сказал князь Стерх, лениво поигрывая плетью. — Извещен я, что сие скоморошье представление вовсе не от утречка началось, а лишь только после того, как покинул я дом хорошо ведомого тебе Государевой Гильдии торгового человека Дана-Варфоломея. Подтверди либо опровергни: действительно ли ведом тебе таковой? — повысил он голос.
Уже успевший схорониться на корточках за бортом бассейна купец закивал столь же старательно, как и его супруга до этого. Что-то сипло заблеял в ответ, но поперхнувшись словами вкупе с попавшей в рот и теперь угодившей не в то горло смесью жидкостей, зашелся в надсадном кашле, побагровел. Залитые набежавшими слезами выпученные глаза его неотрывно и завороженно следовали за мерными покачиваниями плети в княжьей руке.
— Впрочем, как же тебе-то да не ведать? — рассудительно продолжал князь Стерх. — Как-никак, одноделец твой. Можно сказать, побратим альбо даже молочный братец. Когда из купели сей выберешься, оботрешься да приоденешься, отправляйся к нему. Он тебя обо всём осведомит дотошнейшим образом, ибо я нынче повторять раз за разом одно и то же подустал изрядно. После совет станете держать, как вам обоим жить дальше. Уразумел? Встань, ответствуя князю своему! Поздно стыдиться-то!
Купец поднялся из воды на трясущихся ногах, прикрывая обеими ладонями свой срам. Говоря по правде, это было излишним: нависавший живот надежно скрывал находящееся под ним.
— Уразу… мел… Прости меня, княже, за это… за всё… Убоялся я. Смертным страхом убоялся…
— Кого — меня или князя Ягдара?
— Вас… обоих…
— Лжешь. Никогда доселе я тебя в страх не повергал. А вот некие сведения от неких же людей о князе Ягдаре вполне могли довести до такового состояния. Отчего решил ты спрятаться за выдуманным безумием. Верно говорю?
— Да, княже…
— Вот и ладно. Позволяю опять присесть: пусть пострадавшее место хорошенько отмокнет, всё ж полегче станет, — сказал князь Стерх, сворачивая и возвращая плеть за голенище сапога. — Почтенная Убава-Мелания! А ведь ты права была: лекарское дело мне вполне по плечу оказалось. Не просто излечить удалось, а прямо-таки исцелить чудесным образом. Еще попрошу тебя — ибо супругу твоему сейчас не до прав и обязанностей главы дома, — распорядись, чтобы вынесли сюда малый столик со стольцом да толику листов бумаги с письменными принадлежностями. Мне вдруг на ум пришло несколько посланий составить.