Крылья птицы приподнялись, слились воедино и превратились в белый свод кельи.
Кирилл окончательно проснулся.
«Я уже дома, — неспешно помыслилось ему. — Дома… Вот странно-то…»
Из памяти тут же выплыла его маленькая светёлка в верхнем ярусе родительского терема. Он помотал головой, отгоняя видение, — картинка послушливо скукожилась и юркнула обратно.
Узкое иноково ложе у входа было пусто, аккуратно застелено. Кирилл оделся, выглянул за дверь:
— А где брат Иов?
Галерейный послушник в углу, не отрываясь от книги, указал в направлении окна:
— Внизу со своими. Тамо же и сам отец настоятель, княже, да. Имей в виду. Ты бы того, на всякий случай постарался бы как-то поосмотрительнее с ним, да.
— Случилось что?
Галерейный с удивлением поднял глаза:
— Так ведь праздник же завтра, Назария Благодатного! А после Божественной Литургии крестный ход с молебном о даровании урожая. Стало быть, готовимся, да. Братия нынче аки птицы быстролетные порхают — туда-сюда, туда-сюда. Отец настоятель от самого рассвету не то, чтобы гневлив, но больше ради вящего порядку… — он понизил голос. — Так что, хоть и князь ты, а это… всё же поглядывай с бережением, мало ли, да.
У входа отец Варнава беседовал с отцом благочинным. Чуть поодаль стоял брат Иов в окружении невысоких и широкоплечих, под стать ему, послушников. Инок что-то негромко говорил, почти не шевеля губами и сложив на груди руки по своему обыкновению. В ответ на его речи послушники один за другим, отдав короткие поклоны, поспешно разбредались в разные стороны.
Увидев Кирилла, отец игумен прервал беседу и поманил к себе.
— Знаю, знаю, — он улыбнулся вскользь, предупреждая возможные речи. — И ты заждался, и тебя заждались — какие тут еще разговоры надобны? Разве что попрошу вернуться к вечерне.
— Спаси Господи, отче. А как же брат Иов? Ведь он должен со мною…
— Не пекись о том. Каким именно образом — явно или неявно — брату Иову охранять тебя, то уже ему решать. В дубраве же никому и ничто не угрожает. Гостинец-то свой не забыл?
— Нет, отче.
— Тогда с Богом.
Кирилл принял благословение и направился к задней калитке, стараясь шагать помедленнее: его так и подмывало помчаться во весь опор. Впрочем, он так и поступил, едва лишь чинно притворил за собою тяжелое полотно внешней двери под безразличным взглядом послушника-привратника.
Брат Иов усмехнулся половиной улыбки, наблюдая сверху, как юный князь с копытным стуком несется вскачь по деревянным торцам тропинки, лихо гикая и поскальзываясь на поворотах.
«А вот и наше место, — подумал Кирилл внизу, приветливо кивая кусту шиповника, как доброму знакомому и остановился. — Наше…»
Это слово вдруг отдалось сладким уколом в левой стороне груди — он вздохнул, на мгновение невольно закрыв глаза. Ему показалось, что он не был здесь очень и очень долго. Ну просто целую вечность.
«Видана! Я вернулся!»
Наверное, это солнечные блики от воды пробивались сквозь закрытые веки и прыгали в темноте, мешая разгореться внутреннему свету. Кирилл рыкнул совсем не сердито, пробормотал:
— Да ладно, все равно я тебя сейчас увижу… — и рысцой потрусил в направлении уже совсем близкого леса.
На опушке он странным образом ощутил себя входящим во храм, поэтому поневоле перешел на неспешный шаг. Из памяти сразу же донеслось голосом Виданы:
«Только в дубраву войдешь да потом вниз к ручью спустишься — тут тебе и Хорево Урочище. А в нем и деревня моя…»
Через поляну пробегали несколько тропинок, исчезая в глубине мягкого зеленого сумрака. Кириллу отчего-то глянулась одна из них, по которой он и побрел вперед, улыбаясь своим мыслям да время от времени прикасаясь к потаенному кармашку на груди.
— Князь Ягдар из рода Вука! — раздалось вдруг совсем рядом. Было только непонятно, откуда именно. Он остановился, огляделся по сторонам.
— Здесь я княже, здесь! — опять прозвучал ясный и звонкий голос. На этот раз — определенно сверху.