— А кто именно твой-то? — решился спросить он, несколько вернувшись в себя и поднабравшись храбрости. — Перстенек или я?
— А вот и не скажу. А ты его в дороге купил или там, куда ездил?
— В Белой Кринице, ага. Князь Стерх нас приглашал — как бы это сказать? — суд свой с ним разделить. Ну и еще для некоторых дел своих.
— Суд… Ого. Вон ты какой у меня… И что?
— Да пригодился я, знаешь ли. Можно даже молвить, изрядно пригодился. Там прямо-таки целая история вышла — и со мною, и с перстеньком этим. Хочешь, расскажу?
— А можно, я сама погляжу? — встав на цыпочки, она ухватила Кирилла за плечи, ее глаза приблизились.
— Ну… Да, конечно.
— Ты сам ничего не вспоминай, не надобно, только весь как будто распахнись да растворись предо мною.
— Да знаю я, знаю.
— Голову пониже наклони, а то не дотянуться мне…
Видана опустила веки и коснулась своим лбом чела Кирилла. И тут же рванулась на волю цветастая круговерть, в которой завертелись-замелькали небесная синева, сумрачная зелень леса, белый шатер, звезды в озере, изящные руки и широкополая мягкая шляпа брата Хезекайи, золотые блики на куполах Белой Криницы, ухмыляющийся Держан, хлебосольный стол князя Стерха, райские птицы на богатой ферязи, страх в распахнутых глазах Избора, толстая Малуша, княжна Светава в развилке липовых ветвей, невероятный прыжок брата Иова, маленький голый гильдеец на краю бассейна, пряничный поповский терем, голос в ночи…
Маленькие ладошки внезапно оттолкнули его.
— Ты… Ты держал ее на руках… — прошептала она потрясенно.
— Кого? — пробормотал Кирилл, приходя в себя.
— Ты держал ее на руках! — с отчаянным криком повторила Видана и заколотила кулачками по его груди. — Княжну эту! А она обнимала тебя! Я видела, видела, видела!
— О Боже… Видана, да ты послушай, как получилось-то.
Она спрятала лицо в ладонях, опустилась в траву и заплакала. Кирилл неуклюже затоптался над нею:
— Господи, да что же это… Видана, ну пожалуйста… Видана…
Она заплакала еще горше, судорожно хватая воздух, хлюпая носом и жалобно попискивая.
— Если ты все видела, то и знать должна, как оно на самом деле было.
— А я и знаю! На самом деле ты ей люб и она — княжна! Княжна, княжна, княжна! А кто я такая рядом с нею?
— Видана, да ты…
— Да я-то всего лишь глупая девка-дубравка, уж какая есть! Только вот всё-всё доподлинно разглядела и всё-всё уразумела! Так что отныне ни подарки твои мне не надобны, ни сам ты, князь Ягдар!
Видана вскочила на ноги, сорвала с пальца перстенек. С девичьей неловкостью размахнувшись, изо всех сил забросила его подальше в густые травы поляны. Стремительно развернулась и побежала обратно в деревню.
Кирилл заледенел:
— Видана…
Мягкий сумрак дубравы обратился в ночь.
Белый Ворон стоял посреди тропинки, с непривычной строгостью опершись на посох, и молча ждал. Видана шмыгнула носом, одернула сарафан. Перешла на робкий шаг, постепенно замедляя его. Затем и вовсе остановилась.
— Ближе подойди, девонька. Еще ближе — поздно уже робеть-то. Теперь отвечай: зачем сделала это?
— Что, Белый Отче?
— С Вороном говоришь, не с князем Ягдаром. Почто обидела его?
Видана засопела и потупилась.
— Другому рану нанести, а жалеть себя — ой, как сладостно бывает! Так ли? С неких пор на особой примете ты у меня, ведай о том. Долгих речей вести не стану — разум твой вижу. Немалый разум, замечу. Ему повинуйся, а не страстям своим. А обуздать себя не сможешь иль не захочешь — поможем тебе. И я, и отец твой.
Видана переступила с ноги на ногу, опустила голову еще ниже:
— Отцу только не говорите, Вороне.
— Вот как. Ну-ка в глаза мне посмотри. Не деву строптивую да своенравную вопрошаю я сейчас, а ту Видану, которая прячется в ней. Правда ли, что так лучше для всех будет? И для нее самой? То-то. Голову-то опять подними — не предо мною виниться надобно. Теперь пойдем.
— Куда, Белый Отче?
— Каверзы твои поправлять. И не я это делать буду, а ты сама. Куда подарок бросила? Показывай.
— А вдруг он там еще?
— Князь Ягдар? Нет, ушел уже. Правоту твою на себе ярмом несет.
Видана неуверенно ткнула пальцем в сторону одной из полянок, усыпанных яркими солнечными лоскутами:
— Где-то здесь, Белый Отче.
— Где-то… Не видишь, значит. Вот что ты сама с собою творишь — понимаешь ли?
Ворон остановился посреди тропинки, молчаливо и приглашающе повел посохом. Видана побрела в траву, раздвигая стебли да временами будто просительно оглядываясь.
— Ищи, девонька, ищи.