Группа людей с проворной ловкостью просочилась через калитку внутрь обители. Один из них остался у входа в тени навеса привратника. Прочие нырнули под кусты аллеек и, пригнувшись, начали осторожно продвигаться в сторону братских келий.
Оказавшись у нужной двери, человек быстро осмотрелся по сторонам. Легонько, кончиками пальцев подергал дверную скобу и заглянул в щель у косяка. Дернул головой. Ближайший из его спутников послушно выпустил из рукава железную лапу. Сунув под порог, навалился на рычаг всем телом. Дверь взвизгнула, сходя с петель. Они вдвоем потянули ее на себя, опрокидывая, и отскочили в стороны. Седые головы в дальнем углу просторной сумрачной келии повернулись на шум.
— Пока большей частью я могу только делать предположения, — подумав, осторожно ответил мастер Георгий. — Первое: о поездке сей они — вернее, их хозяева — узнали слишком поздно, выбора уже не было. Второе: кичились перед нами своими возможностями, удалью и безнаказанностью. Забегая наперед, это же отмечу в дерзком убийстве безымянного купца мастером Витигостом. Дескать, вот мы какие, под самым носом вашим творим всё что пожелаем. Где угодно дотянемся до каждого из вас. Сюда же отнесу золото, которым был щедро и явно напоказ снабжен убийца: еще и средствами любыми для того располагаем.
— Как по мне, второе более похоже на правду, — заметил Димитрий.
— Я и сам склоняюсь к этому. Понесенные ими потери в бою неизвестны, ибо и павших своих, и раненых забрали с собою.
— Здесь уместно было бы расспросить подробно десятника Залату.
— Как раз собирался сказать о том, Димитрие. И хорошо бы сделать оное не откладывая, сегодня же. Теперь по поводу тайного соглядатая в кустах. Как княжич Ягдар ухитрился его разглядеть?
— Самочинен, неразвит пока дар княжичев… княжий. Фу ты… Проявляется иногда помимо его воли. Что скажешь, отец Власий?
— То и скажу, — буркнул маленький архимандрит. — Тут и думать не над чем.
— Может и есть. Допускаю, что этот соглядатай сам пожелал заявить о себе. Для чего? Поразмышляем после. А ты продолжай, мастер Георгий.
— Да… Тарконские доспехи сами по себе ничего не значат: мог быть просто ряженым. Его следы и действия (по словам «неусыпающих» Ратибора) свидетельствуют, что поле боя он покинул только после того, как братия нашли раненого княжича Ягдара. Значит, дождался и уверился, что всё идет по-задуманому. Может иметь отношение к нападавшим, но может представлять и еще какую-то силу.
— Круг заинтересованных расширяется, мастер Георгий? — прищурясь, уточнил Димитрий.
— Не утверждаю, просто указываю на таковую вероятность. Еще не верю, что княжичу-князю тогда просто повезло уцелеть. Его довольно убедительно оставили в живых. И эта рана на левом виске — уж очень она занятна. Очень.
Ворон наклонил голову:
— Согласен. Я сразу усомнился в княжьем рассказе о том, что его оцарапала дикая кошка во зверинце. Потом удостоверился, что воспоминание было навеянным. Из дошедших до нас преданий следует, что некоторые народы до Падения Звезды обладали многими тайными знаниями о мозге и разуме. Да умели их применять. Отец Варнава в первые же дни заподозрил, что кому-то явно захотелось возродить нечто подобное. И отец Паисий тогда обратил его внимание, что остатки предыдущего шрама более похожи не на след от когтей, а на разрез.
— Стало быть, еще в Гурове кто-то мог добраться до его мозга? — спросил Димитрий.
— В верхней памяти князя об этом ничего нет, только ложные воспоминания о посещении зверинца. В том же, что много ниже, трудно отличить обрывки действительно бывшего от грез и видений. Как произведенных самим разумом, так и навеянных.
Димитрий угукнул, грузно повернулся:
— Мастер Георгий, от себя что-либо добавишь ли?
— Подтверждаю, что первую рану очень желали скрыть под второй. Либо сделали вид, что скрывали.
— И не боялись ненароком убить князя при том?
— Я, как мечник, — далеко не из лучших. Однако даже у меня получится нанести точный удар в избранное место. Да еще и выверенный, именно с тою силою, что мне потребна. Об истинных мастерах же и речи нет. Хочу заметить, что самого проникновения в мозг также могло не быть, а его просто изобразили старательно.
— Это еще для чего? — не удержался маленький архимандрит.
— Да хотя бы для того, чтобы мы над этим головы ломали. Не над чем-то другим, более важным. С десятником Залатою тоже не всё ясно: то ли он и в самом деле случайно выжил, то ли его для чего-то такоже оставили в живых.
В руках людей на входе холодно и смертно блеснули акинаки.