Неожиданно для себя Кирилл вдруг зевнул, быстро и смущенно прикрывшись ладонью.
— Простите, отцы всечестные — как-то нечаянно получилось. Честное слово, нечаянно!
Маленький архимандрит растерянно опустил палец и пожевал губами.
— Значит так, княже, — поспешно сказал отец Варнава. — Для начала школа тебя ждет. Не обычная монастырская, а несколько иная. Впрочем, увидишь сам. Занятия в ней осенью начнутся. Всё остальное — своим чередом.
— Понятно, отче. Но ежели так, то можно ли мне будет съездить в Гуров? Успею же запросто.
Настоятель слегка изменился в лице:
— Княже, мы ведь уже говорили о том. Новых известий оттуда пока нет, а будут — осведомлю непременно. Как я разумею, ты там некое дознание свое мыслишь учинить.
Отец Власий тем временем опустил веки и замер.
— Да нет, отче, — искренне уверил Кирилл. — Правда. Могилам хочу поклониться да службу поминальную отстоять. Ну а просто с людьми побеседовать, расспросить о том о сем разве не вправе я?
— В полном праве, — с едва приметной неохотой согласился отец Варнава. — Добро, отправишься с братом Иовом. В свой срок.
— А когда именно?
— Пока затрудняюсь сказать точно, иных насущных забот поднакопилось. Немного потерпи, княже.
Маленький архимандрит открыл глаза и снова оживился:
— Да уж! Молодость терпения не взыскует, ей — чтобы вдруг да побыстрее. Поэтому стоит она сейчас у врат обители в девичьем обличии да привратника едва за бороду не хватает: дескать, а подать мне сюда князя Ягдара! Сей же час! Хе-хе…
— Отец Власий, — неодобрительно отозвался Димитрий. — За сообщение спасибо, но меру-то знай.
Половицы как будто покачнулись под ногами Кирилла.
— Отцы всечестные… — начал он, стараясь обуздать голос и унять заметавшееся в непривычно тесной груди сердце.
А отец Власий продолжал балясничать:
— Скоропоспешное же да неразмыслительное устремление к юным девам чревато бывает многими…
Повысив голос, Димитрий оборвал его:
— Угомонись уже, отец архимандрит! Старость тоже сумеет за бороду ухватить, притом хорошенько так… Уразумел, к чему веду?
— На этом пока всё, княже, — быстро завершил отец Варнава. — Ступай, ступай…
И поторопил движением руки.
Бегущий по галерее Кирилл расслышал зазвучавший далеко за спиною сдержанный общий смех. Впрочем, явно и нисколько не обидный. У столярных мастерских он едва успел пригнуться и проскользнуть под бревном, с которым внезапно появились из-за угла двое послушников.
— Ох, простите, братия!
— Экий же ты прыткий!
— А поверху перепрыгнуть — слабó, княже?
Отец Варнава проводил его взглядом из окна. Согнав мимолетную улыбку, спросил:
— Ну что, гости дорогие: каковым показался вам наш дивный витязь?
В ответ означенные гости закивали с краткими словами либо междометиями различных видов одобрения, а отец Власий еще и ревниво попытался изобразить лицом многомудрую сложность однозначной оценки.
— Добро… Сегодняшний улов когда разбирать начнем?
— Всего-то их сколько будет?
— Как мне доложили, с теми, что в ельнике хоронились, двадцать три человека выходит. Живых. Один по оплошности убит кем-то из своих. Если даже только ими заниматься, не одна седмица уйдет. А ведь и Ворон не железный, и других дел у него хватает. О наших же прочих хлопотах вообще умолчу.
— Я-то, например, есть хочу! — сварливо объявил отец Власий. — Может, вначале потрапезничаем, а потом будем думать о том? Да и Димитрию добрый обед на пользу пойдет — так ли, старче? Авось насытишься да подобреешь чуток.
Глава XIV
Согнувшись над нею едва ли не вполовину, долговязый послушник что-то старательно растолковывал. Указывал куда-то вверх по улочке, дополнял объяснения другими уточняющими движениями рук и частым киванием. Как будто почувствовав нечто, Видана перестала кивать ему в ответ, беспокойно завертела головой по сторонам. Ее глаза встретились с глазами Кирилла. В воздух взметнулась и затрепетала растопыренная ладошка:
— Ягдар, вот он, вот он! Я нашла его!
На одном из пальцев робко поблескивала маленькая голубинка.
Послушник разогнулся, затоптался в большом смущении и поспешно зашагал прочь.
Кирилл почувствовал, что на лице его непроизвольно расплывается одна из глупейших улыбок, но почему-то ощутил от этого невыразимое наслаждение.