— Ну что ты будешь делать! Сеешь одно — всходит другое… А отцу ризничему ты, княже, передай, что я благословил. М-да…
— Наше дело — сеять, — отозвался задумчиво отец Власий.
— Славная полянка, — одобрил Залата, осмотревшись. — И от обители не видать — чего ж зазря людей сторонних смущать-то, верно?
— Ага. Мы тут с братом Иовом как-то…
— Пожалуй, там и стой, где стоишь, княже. Супротив солнца для учебы — самое что ни на есть оно. Сейчас я…
Он отошел к елкам и стал собирать шишки в подвернутую полу своей длинной чуги:
— Перед поединком следует руку разогреть. Ну, коли не в забавку заниматься-то.
— Да, мастер-наставник, — ответил Кирилл серьезно. Вытащив меч из ножен, повращал им в кисти, локте и плече. Поприседал в стороны на правую-левую ноги.
— Готов?
— Готов, мастер-наставник.
Десятник принялся швырять собранным в князя — целясь и в корпус, и чуть ли не под ноги, и выше головы. Шишки то мерно следовали одна за другой, то вдруг вылетали врасплох. Вилецкий клинок замелькал в воздухе.
— Шесть из трех десятков пропустил, — сказал Залата, отряхивая одежду и ладони. — Теперь твоя очередь, княже. Я готов, начинай.
— А ты — одну всего! — с некоторым удивлением отметил Кирилл, отбросавшись в свою очередь, и попрыгал от избытка молодых сил. — Давай еще по разу.
— Ни одной, — поправил брат Иов. — Ты слишком высоко норовил бросить, княже. Не лукавь. Десятник умолчал — его дело. А я говорю.
— Значит, ни одной, — покладисто согласился Кирилл. — Ошибочка вышла.
— Да, это бывает.
Залата покружил по полянке, откидывая подальше сучья, растаптывая кочки да кротовины. Вопросительно повел острием:
— К бою, княже?
— К бою, мастер-наставник.
Кирилл присел на разведенных ногах, угрожающе скаля зубы и перебрасывая меч из руки в руку.
— Даже в пустыне сарацинская стойка только для такыров да прочих твердых участков годится, — флегматично прокомментировал Залата это паясничание. — На песке куда похуже будет, а для травы густой и вовсе глупость да погибель. При низком либо скользящем шаге ноги враз запутаются. Давай-ка из нашей простой поставы славенской начнем.
Кирилл сговорчиво кивнул, вставая в рост, и тут же провел прямой длинный выпад. Лезвие скользнуло о лезвие, ткнулось в никуда. Он потерял равновесие. Переменив ногу, сделал рывок, нанося рубящий удар поперек корпуса. Клинок широким взмахом опять рассек пустоту, а острие меча десятника коснулось его груди:
— Сражен, княже.
— За ногами следи, — подал голос инок. — Все намерения твои выдают.
— Неужто мы с Залатою в неозброе упражняемся? — раздраженно спросил Кирилл. — Или ты на мечах тоже мастер?
— Да как-то дали разок в руках подержать, было дело.
— Брат Иов прав, княже. Слишком загодя ступаешь. Давай-ка всякие рубящие удары твои, какими владеешь, хорошенько рассмотрю — я только отражать буду. Начинай.
Опущенный меч Кирилла взлетел в отножном ударе. Десятник отвернул его вбок и одобрительно крякнул:
— Хорошо! Теперь яви-ка мне попеременно левый да правый по косой сажени… — клинки лязгнули. — Славно, славно…
— Может, верхнюю одежду скинем, мастер-наставник?
— Жарко? Нижние удары слабоваты, княже.
— Не жарко — движения сковывает.
— В самый раз для учения. Еще! Еще! Меч-то не подворачивай — это тебе не двуручник.
— А риттеры германские в наставлениях советуют…
— Стой!
Десятник хлопнул плашмя клинком по голенищу и гаркнул:
— Юнак Ягдар! Ты поучаться хочешь или поучать? Доберемся и до риттеров германских, и до всех прочих сарацинов! В свой черед.
— Прости, мастер-наставник.
— Ну… — он кашлянул. — Ты это… К обороне переходи.
Брат Иов ухмыльнулся, Кирилл сделал вид, что не заметил. Старательно потопал, устраиваясь поладнее, и вскинул меч.
— Внимай, княже, — я теперь руку менять стану: вдруг в бою тебе шульга попадется или оберукий.
— Понял, мастер-наставник.
— И изменений оглашать не буду.
Вместе с последними словами проследовала череда быстрых переменных выпадов. Кириллу начало казаться, что в обеих руках Залаты одновременно пребывает по мечу.
— Клинком удар встречай, клинком! Лучше всего от средины до второй трети его длины. Ты же едва ли не самою кистью норовишь.
— Сподручнее так.
— Да не сподручнее, просто рука у тебя в запястье недостаточно тверда, а ты вне боя не укрепляешь ее никак. Ленишься, княже! Слыхал, что ленивых в ратном учении потом за ноги оттаскивают? Если таковые еще при теле остаются…