Брат Иов вскочил на коня, спросил с интересом:
— Любишь затяжные прощания, княже?
Кирилл промолчал. Поклонившись поочередно в сторону отца Варнавы, сотника Василия и Держана, поставил ногу в стремя. Княжич помахал ему с печальным лицом и поспешно отвернулся. Сотник Василий, чинно поднеся руку к шелому, подмигнул неожиданно озорно.
— Ну, с Богом! — голос отца Варнавы тронул коней с места.
За воротами Кирилл еще раз оглянулся через плечо — тропинка, огибающая стены обители, была все так же пуста.
— Даже в последний миг не появится, — проговорил инок. — Однако печали в том не ищи.
— Как думаешь — будет дождь? — спросил Кирилл, кивая на облака у горизонта.
— Разве что к ночи. Не по своей воле не пришла.
— Тебе-то откуда знать?
Брат Иов пожал плечами.
Совесть с неодобрением пошевелилась, как будто сердито толкнула изнутри острым локтем под ребро. Кирилл выдохнул остатки раздражения и непредсказуемо для себя самого сказал доверительно:
— Знаешь, прежде и слышать ее мог, и видеть, а нынче словно стена какая-то меж нами выросла. Спрашивал отцов — Ворон прямых объяснений избегает, говорит непонятно, а отец Власий каверзами своими всегдашними отвечает.
— Не все преграды — во вред, иные — к пользе нашей.
— Не вижу я тут пользы.
— Не вижу я тут пользы! — упрямо сказала Видана.
— Сейчас не видишь, — согласился Белый Ворон. — Оттого и сердишься. Разумно ли ведешь себя?
Видана засопела.
— Ступай за мною.
Он повернулся и легко зашагал к вершине холма. Видана еле поспевала за ним, поскальзываясь раз за разом на сосновых шишках. Едва приметная тропинка взобралась наверх, попетляла среди замшелых выходов скальных пород и направилась вниз по противоположному склону.
— Матушка что тебе сказывала?
— Выговаривала, что дескать, слишком уж зачастила я в обитель ко князю, что негоже это. Вороне, так ведь…
— Так ведь и Ворон другого сказать не может. И не должен.
Видана опять засопела.
Сосны впереди расступились, окружив почти правильным кольцом просторную горизонтальную площадку.
— Остановись. Что видишь?
— Поляну.
Приметив на Вороновом лице явное ожидание чего-то еще, Видана поспешно и наугад добавила:
— Ровную, кругленькую такую…
— Только поляну? А на ней?
— Ну… Травы, цветочки всякие. Вон там посрединке поросль молодая — орешник, что ли.
Старец отчего-то сокрушенно покачал головой, легкой ладонью коснулся ее лба:
— А теперь?
Видана охнула и, приоткрыв рот, вскинула голову к верхушкам сосен:
— Ой, матушка моя родная… Что это?
— Синь-Камень. И дюжина Учеников его.
— Это какое-то потаенное святилище — да, Вороне?
— Нет. Но и всей правды о нем такоже не ведаю, девонька, — не дошла она до нас. Ты же вот о чем помысли: самих камней ты поначалу не видела?
— Вовсе не видела, Белый Отче.
— А теперь?
— Ну… Теперь очень даже вижу.
— Вот так и с пользою, которую поначалу не зришь, бывает.
— Вороне, а если человек случайный на место это набредет — что будет?
— Человек, лишенный дара, мимо пройдет.
Видана наморщила нос, соображая:
— И ничегошеньки не увидит?
— Ничегошеньки, — с непонятной грустью улыбнулся Белый Ворон. — Как и ты вначале.
— А ежели он прямо через поляну двинется да сослепу на камни наткнется?
— Не наткнется.
— Даже нечаянно?
— Даже нечаянно.
— Вот дивно… Белый Отче, вы вроде бы опечалились отчего-то?
Старец наклонился над нею, заглянул в глаза:
— Зреть ты должна была, девонька, да вот белым днем слепою совушкой-совою оказалась. Князь же не только сам увидеть смог, а еще и другу своему показал, о том не ведая. Вот и думаю я — как так?
Видана почему-то почувствовала себя виноватой.
Кирилл остановил коня и прислушался.
— Что случилось, княже? — спросил брат Иов.
— Перестук копытный — то впереди нас, то позади. Который раз уж. И сороки кричат — слышишь? А ведь они чужаков в лесу не любят.
— Сорок слышу, — равнодушно подтвердил инок.
— Еще давеча в низине, где земля сыроватою была, я совсем свежие следы подков приметил.
— Ну да, ездят люди по нуждам да делам своим. Как и мы с тобою сейчас. Тебя в этом что-то пугает?
Кирилл молча встряхнул поводьями. Сварливый сорочий стрекот позади умолк, но снова зазвучал уже где-то впереди.
Лес поредел, стал распадаться на рощи и перелески. Дорога пошла вдоль берега ручья.
— Скоро деревушка должна быть, а за ее околицею — двор постоялый, — подал голос Кирилл. — Мы там на пути из Гурова гостевали. В харчевне стряпают вкусно, почти как дома. Щука заливная, помнится, до чего же хороша была!