«Пошто серчаешь на меня, любый мой? — подумала Миланья. — Ведь жизнь тебе спасаю!»
Она хотела было разбудить его да позвать в опочивальню, но передумала — не нужно сейчас тревожить Мусуда, пусть спит, где тому вздумается! Пусть отойдет и от дороги долгой и от мыслей своих тяжелых. Пусть отдыхает и набирается сил. Придя к такой мысли, женщина неслышной поступью ушла обратно в опочивальню.
Спустя седьмицу после возвращения Миланью и Мусуда в Переславль-Залесский половодье вошло в полную силу: лед Плещеевом озере вскрылся — вода стала стремительно подниматься, подтапливая берега; реки и ручейки превратились в бурные пенящиеся потоки, а земля вспухла, пропитавшись талой водой. Дни стали заметно теплее, а солнце светило все жарче, растапливая остатки снегов в лесах и полях. Несмотря на сырость и грязь, которые были повсеместно, люд пребывал в радостных настроениях: наконец-то холодная и суровая пора осталась позади, а впереди их ожидает возрождение после зимнего сна матушки-земли!
Надежды Миланьи на то, что Мусуд — оказавшись дома, успокоится и тихо-мирно подождет времени, когда земля просохнет, а половодье сойдет на нет — к её огорчению не оправдались. Муж её места себе не находил и все считал дни, когда возможно будет отправиться в обратный путь. Сие тревожило Миланью, невольно она начинала переживать, что не сумеет уберечь мужа своего от опасности, что сумеет тот вернуться в Новугород прежде времени. Она даже подумывала о том, чтобы добавить Мусуду в питье зелье из особых трав и заставить того захворать — и тем самым удержать его от желания выехать в Новугород как можно скорее. Она почти решилась на отравление — до того снедал её страх за Мусуда.
— Чего ты все смотришь в сторону заката? — спросила она однажды мужа. — Думаешь, если смотреть туда, то и время быстрее пролетит?
Тот глянул на нее испытующе и до Миланьи вдруг дошло, что догадывается он о её намерении задержать его в Переславле-Залесском.
— Не нужно было мне брать тебя в Новугород, — заговорил он с сожалением.
— Это почему? — спросила жена, хотя и знала уже, каков будет ответ.
— Оставь я тебя в Переславле, то не пришлось бы мне отрываться от службы, чтоб вернуть тебя домой.
Боль тронула струны души Миланьи, когда услыхала она это!
— Оставь ты меня в здесь, то не носила бы я сейчас ребенка под сердцем! — горячо возразила она.
Мусуд только отмахнулся от нее и ушел из избы. Женщина побродила по дому, никак не находя себе места после слов мужа, затем все же решилась пойти следом за ним. Нашла она его в конюшне, где он возился с седельными ремнями, проверяя, не износились ли они, не повредились ли скрепы. Он ненадолго поднял взгляд на жену, затем снова занялся седлом.
— Если подозреваешь меня в чем-то, то молви прямо, — потребовала Миланья решительно.
— В чем мне тебя подозревать? — насмешливо отозвался тот, не отрываясь от дела.
— Тогда почему сторонишься меня? Как будто я и не жена тебе вовсе!
Супруг только покачал головою, сетуя на её докучливость.
— Хочешь знать, против ли я твоего возращения в Новугород? — продолжила Миланья, распаляясь из-за его безразличия. — Так вот — знай! — против. И ежели подозреваешь, что нарочно я упросила княжича отправить тебя со мной, то в корень зришь!
Мусуд опять вскинул на нее глаза и теперь в них не было насмешливости.
— Вот уж не ждал, что жена моя дурой окажется, — пробормотал он.
Миланья, негодующе поджав губы, сделала несколько шагов к нему:
— Ты за свою жизнь прошел много земель, ты служил многим господам! Князь Ярослав и сын его — господа очередные, только и всего! Сейчас ты служишь им, а после станешь служить кому-то другому…
— А если не захочу служить кому-то другому? — поднял грозно брови Мусуд.
— Да разве ведаешь ты, как судьба повернется? — невесело рассмеялась горянка. — Сегодня есть эти князья, завтра не будет их…
Сказав это, она увидела, как окаменело лицо супруга и запоздало спохватилась, что в чувствах наговорила лишнего. Не только оскорбила воинскую честь мужа, но и едва не созналась в том, что известно ей грядущее! Не должен Мусуд дознаться ни сейчас, ни потом о предвидении её! Если он поймет, что знала она о надвигающейся на Александра беде и нарочно обманула и княжича и мужа своего — то ни за что не простит её!
— Следи за своим языком, женщина, — предупреждающе произнес Мусуд.
Тогда Миланья поспешила подбежать к мужу и принялась обнимать его:
— Прости меня, неразумную! Чего не ляпнешь в расстройстве! Прости, любый мой! — она хватала его крепко за широкие плечи, прижималась к его груди, привставала на цыпочки и целовала его губы. — Не серчай на меня за глупые слова! Что возьмешь с бабы, а?..