Выбрать главу

Меченосцы осадили Изборск, стремясь сломить сопротивление русских при помощи меча и огня. Однако вскоре на выручку изборчанам подошла княжеская дружина во главе с Юрием Мстиславовичем и дала решительный бой захватчикам. Войско меченосцев было разбито, а сам Ярослав Владимирович пленен. Юрий Мстиславович отправил знатного пленника к Ярославу Всеволодовичу, а тот запер опального князя в темнице.

Однако — даже лишившись претендента на псковский столец — ни ливонская знать, ни орден Меченосцев не оставили своих намерений захватить в свою власть псковские земли. В том же году напали они на крепость Тесов — и вот тут переполнилась чаша терпения князя Ярослава Всеволодовича! Несколько лет он откладывал военный поход на латинян, будучи занят иными военными делами, однако наглость католических захватчиков уже перешла все границы! И потому созвал он дружину и выдвинулся в Псков, чтобы соединиться там с дружиной Юрия Мстиславовича и общею ратью пойти на вотчину меченосцев — город-крепость Дорпат.

Покуда дружина князя Ярослава Всеволодовича стояла в Пскове, то воспользовался Александр этой короткой остановкой, чтобы подобрать для себя копьеносца и стяговика. Знал княжич, что по обычаю подобную службу должны нести опытные дружинники, заслужившие доверие князя, однако нарочно нарушил традицию и потребовал отдать ему в услужение двух ратников из младшей дружины. Тех самых, с которыми ему довелось сражаться в шутовском поединке перед очами князя Ярослава.

— Я видел их в бою, есть у них ратная искра! — так объяснил своё решение княжич отцу. — Кроме того, хочу, чтобы мои слуги были обязаны мне своим возвышением.

«А он шустро вник, как надобно поощрять подданных!» — заметил Ярослав про себя.

— Можешь оставить себе этих двух воев, — дал согласие князь. — Но не жди, что я позволю тебе окружить себя неопытными ратниками! На сечу ты пойдешь в числе старшей дружины — в сотне Миронега Ефроновича. Он дюже толковый воевода и сумеет присмотреть за тобой.

Последние слова князь Ярослав произнес, впрочем, без особой уверенности. Имелись у него подозрения, что затевает Александр какую-то проказу, потому и отказался от кормильца своего, а сейчас вот выбрал в ближайшие слуги двух неопытных дружинников! Ярослав даже немного сердился на себя за несвойственную ему доверчивость — следовало сразу догадаться, что дело нечисто, когда Александр потребовал удалить от него Мусуда. Ибо никто ни в дружине, ни в княжеской свите не умел держать Олексу в узде так, как это делал Мусуд! Только его Александр слушался и только от него терпел сопротивление своей воле!

«Вот же я сплоховал, оставив Мусуда в Новугороде! Видать, обхитрил меня Олекса, — подумал князь-отец с неудовольствием. — Но теперь ничего не поделаешь! Не задерживать же мне поход, чтобы вызвать сюда Мусуда! Придется смотреть за Олексой во все глаза самому!»

Князь мог бы отказать сыну в выборе ратников на места копьеносца и стяговика — и назначить туда воинов по своему усмотрению. Но тогда Александр бы понял, что у имеются отца подозрения на его счет, а то Ярославу было не нужно. Пускай сын примет взрослое решение и сам назначит себе ближайших слуг, раз он так изволит! А Ярослав поглядит, что там надумал его упрямый отпрыск — поглядит и помешает ему исполнить задуманное!

Предполагая, что Александр во время битвы постарается прорваться в самое пекло сражения, чтобы доказать свою удаль — князь заранее предупредил воеводу, чтобы тот всеми силами препятствовал княжичу в его намерениях. Должен Миронег Ефронович во время битвы зорко смотреть за Александром и, если предположение князя окажется верным, перестроить боевую сотню так, чтобы ратники окружали княжича плотным кольцом и не позволяли тому углубиться в самую гущу сражения. Ибо, несмотря на благословение архиепископа Спиридона на ратные подвиги, недостаточно еще возмужал Александр, чтобы на равных сражаться со зрелыми и опытными воинами! Поединок сына с Мусудом убедительно продемонстрировал это Ярославу.

Когда два ратника, выбранных Александром, предстали перед княжичем, тот коротко спросил:

— Как звать?

Первый, белобрысый и патлатый, поклонился:

— Савва, княже!