В первые два дня у Лыковых побывали жители почти всех слободок. Слух о неизвестном разнесся по Донкову и его окрестностям почти одновременно с прибытием обоза. Каждый считал своим долгом, под каким-нибудь предлогом зайти к Лыковым. Арина Евдокимовна с порога выпроваживала любопытных гостей, но некоторым удалось одним глазком взглянуть на него. Все сходились во мнении, что незнакомец очень похож на сына Лыковых, но кто он на самом деле не знал никто.
Одному только человеку, разрешала Арина Евдокимовна остаться в избе, сестре Васьки Скурыдина, четырнадцатилетней Ксении. С двенадцати лет она у нее была добровольной помощницей. Жалела Арина Евдокимовна девчонку. То покормит, то какую-нибудь безделушку подарит. Ксенька с Васькой были сиротами. Отец сгинул в степи, мать умерла от чахотки. Пригрел сирот, вместе с наделом дядька, скряга и жмот, выборный боярский сын Левонтий Игумнов. Много от него натерпелись сироты. Кормил впроголодь, попрекал постоянно куском хлеба. Если бы не кормилица и верный старый слуга, не оставившие сирот, пошли бы по миру. Слава Богу, сейчас дела у них наладились. Ваське исполнилось пятнадцать, и он избавился от опеки дядьки. Его поверстали в ратники. Приехал Васька на смотр береговых войск в Новосиле, в отцовской броне, на добром аргамаке, с запасным конем, при сабле и саадаке, которые он, напросившись со сторожами, в степи у татарина добыл. А смотрел войско сам царь, Иоанн Васильевич. Удивился он! Все у юноши как положено. И сказал государь своему воеводе, Курлятеву, князю:
— Не было у меня еще таких справных новиков, запиши-ка князь молодца по высшему разряду!
Правда это или нет, но получил Васька земли 150 десятин, за Доном, на ногайской стороне в придачу к отцовым землям и жалованья 5 рублей. Дядька сразу к нему:
— Что ты с землей будешь делать? Отдай мне в аренду!
Васька отказался:
— Сам справлюсь!
И справится. Уже нашел хлебопашцев, которые согласны на льготе от Муромцова к Ваське, переехать.
Дядька новую гадость придумал:
— Пора Ксеньку замуж выдавать. Скоро 15 лет исполнится[27]! Товарищ Игумнова, окольничий из Москвы, богатый пятидесятилетний вдовец, на нее глаз положил. Да кто же сейчас девок замуж в такие годы выдает? И рожа у него кривая. Постыдился бы дите в жены брать! А дядька одно:
— Я ее опекун! Девку никто спрашивать не будет! По закону до 15 лет замуж выдают! А после пятнадцати, дочерний прожиток за ней держаться не будет. Кому она без приданого будет нужна?
Не пойдет она за старого некрасивого вдовца! Был бы молодой да красивый, как этот юноша!
Так размышляла Арина Евдокимовна глядя на Ксеньку, склонившуюся над больным.
Через три дня, после появления незнакомца в доме стрельца, уход за больным и правильное лечение принесли свои первые плоды.
В тот день, утром, Ксюшка умывала больного согретой в печи теплой водой с настоем каких-то трав приготовленным Ариной Евдокимовной. Закончив утренний туалет, она вышла во двор, чтобы вылить грязную воду, а когда вернулась, впервые увидела широко открытые глаза больного.
— Как тебя зовут, девочка? — слабым голосом спросил он.
— Ксюша! — улыбнувшись, ответила она. Ей стало смешно, оттого, что юноша, почти ее ровесник или чуть-чуть постарше, обратился к ней как взрослый человек к ребенку.
— Какая ты красивая Ксюша! — опять произнес он. Смущенная Ксенька, густо покраснев, прикрыла руками лицо.
Услышав разговор, к кровати подбежала из соседней комнаты Арина Евдокимовна. Склонившуюся над ним женщину, юноша спросил:
— Где я!
— Не волнуйся! — ласково успокоила его Арина Евдокимовна. — Ты у себя дома!
Он еще был, слаб, но Лыков, вечером придя из караула, несмотря на протесты супруги, решил обстоятельно поговорить с неизвестным. То, что он узнал из разговора с юношей, серьезно озадачило его. Тот ничего не помнил из того, что с ним было раньше. Кто он? Откуда? Как оказался у разбойников? Когда Лыков задавал эти вопросы, лицо юноши приобретало выражение лица беспомощного ребенка, и он растерянно отводил взгляд в сторону. Стрелец оказался в затруднительном положении. Он, конечно, знал, о тех редких случаях, когда ратники, получив почти смертельные ранения, выживали, но теряли память, забывая обо всем, что было с ними раньше. У одних память возвращалась через какое-то время, а у других нет. Хорошо если так! А если незнакомец лукавит, что-то скрывает? Вдруг окажется, что он чей-то беглый холоп? За укрывательство раба по головке не погладят!
27
Когда умирал служилый человек, из его поместья выделялись известные доли на прожиток (пенсию) вдове и дочерям умершего. Вдове — до смерти, вторичного замужества или пострижения, дочерям — до 15 лет, когда они могли выйти замуж. Но если к тому сроку у девицы подыскивался жених из служилых же людей, она могла справить за ним свой прожиток. В 1556 году было указано «больше 15 лет за девками поместья не держать». Так в служилой семье все дети служили: достигнув призывного возраста, сын — на коня, защищать отечество, дочь под венец — готовить резерв защитников. Если служилый умирал дома своей смертью, его вдове выделялось 10 % из его поместья, дочерям по 5 %; если он был убит в походе, оклады прожитков удваивались.