Решив, что для выяснения намерений татар, необходимо обязательно взять языка, Савин направил казаков в верховье Воргла.
— Там, ночью, на переправе, выкрадите татарина! — потребовал он.
Сам он и Скурыдин остались для наблюдения с вышки и связи со сторожами. С вышки, высотой 11 саженей просматривались окрестности почти на 19 верст.
Казаки, вернулись под утро. В свете почти полной луны блестело металлом доспеха переброшенное поперек крупа лошади тело языка.
— Принимай гостиниц боярин! — устало, улыбаясь, обратился к Савину Филька Григорьев.
Васька и казаки сняли татарина и положили его поближе к свету костра. Скурыдин разглядел татарина. Кляп, втолкнутый в рот, искажал черты лица, но все равно было видно, что это молодой воин лет двадцати — двадцати пяти, как рыба в чешуе, весь в дорогой, позолоченной броне.
— Знатный язык! — разглядывая позолоченный чешуйчатый доспех, удовлетворенно произнес Савин. — Где взяли?
— Недалеко. Там где ты и говорил, сразу за ущельем! — ответил Филька. — Только мы затаились в укромном месте и начали считать татар, как этот от переправы отъехал, и прямо к нам. Думали, пропали, увидел нас, а он оказывается, малую нужду справить захотел. Спешился, сделал то, что ему нужно было, и получил от Евсейки чеканом по голове.
— Чеканом? — возмутился Савин. — Так он же его убил!
— Я не сильно, и молот заранее кожей обмотал! — пояснил, оправдываясь, Печенкин. Решив доказать сказанное, он выдернул изо рта татарина матерчатый кляп. — Вот смотрите!
В тот же миг, пленник, изогнувшись, вцепился зубами в кисть руки Евсейки. Казак, вскрикнув, свободной рукой ударил татарина в лицо и опять затолкал кляп ему в рот. С укушенной руки капала кровь.
— Вот гадина! — пожаловался казак сторожам. — А развяжи ему руки, задушит!
— Он гордый! В присутствии черни разговаривать не будет! Отойдите в сторонку ребята, я сам его допрошу! — попросил Савин.
Уже начало светать, когда он вернулся к сторожам.
— Плохи наши дела, ребята! Знаете, какая рыба попалась в ваши сети? — объявил старший, глядя на сторожей.
Сторожа недоуменно молчали.
— Сын крымского хана, чингизид, царевич Абдалла! — разочарованно произнес он. — Такую пропажу невозможно не заметить. Я не удивлюсь, если увижу, что дорогу на Донков нам уже перекрыли. И здесь осмотрят каждый кустик и каждую былинку. Айга-мурза за него головой перед ханом отвечает. Отсюда не уйдет пока не перевернет все вверх дном! Быстро собираемся друзья!
— А как Алешка? — спросил про Леонтьева Скурыдин.
— Собирайся умник! — зло крикнул ему Савин. — Ему не поможем, и сами ляжем здесь!
Самые худшие опасения бывалого сторожа оправдались. Едва они взобрались на другой берег Воргла, как увидели, что на луговую равнину из леса выезжает конная цепь. Точно такая же картина наблюдалась и на правом берегу, откуда они только что ушли!
— Вниз! — скомандовал Савин.
Савин хотел по дну ущелья прорваться к Сосне, но их опять опередили. В ущелье, навстречу сторожам, по обеим сторонам реки приближались всадники.
Сторожам ничего не оставалось делать, как ехать вверх по течению Воргла. Почти до полудня, подгоняемые сзади и охраняемые сверху, нервно озираясь по сторонам, ехали сторожа по дну ущелья. Они, были удобной мишенью, которую татарам, ничего не стоило расстрелять. Но оружие враги не применяли, очевидно, из боязни нанести вред находящемуся в руках русских царевичу. Сторожей просто гнали в ловушку, приготовленную где-то в верховьях реки!
У казаков начали шалить нервы.
— Может, развернемся, да ударим по басурманам! — то и дело нервно хватаясь за рукоять сабли, предлагал Евсейка Печенкин. — Сами погибнем и их с собой возьмем!
Савин не отвечал. Вряд ли что они смогут сделать в тесном ущелье, на виду у нескольких сотен врагов! Он думал! Возле «Копченого Камня» перед глазами замаячил вход в пещеру. Укрыться в пещере! Это единственная возможность продержаться до прихода своих!
— Пещеру все видят? — не поворачивая головы, спросил Савин. Все поняли и закивали головами.
— Спешились и за мной. Держаться плотнее. Царевича на вид, вряд ли кто из татар в него пострелять захочет! — проинструктировал Савин сторожей.
Все спешились, и, петляя между выступающими из земли глыбами известняка, направились к пещере. Находящиеся на верху татары, очевидно, не знали о существовании пещеры и поэтому одобрительно загоготали, увидев, как сторожа поднимаются к ним по склону ущелья:
— Молодцы Иваны! Лучше плохой плен, чем красивая смерть!