— Соколов Артемий Сергеевич, княжич Омский, — охотно назвался я, окинув взглядом начавших перешептываться учеников.
— Тот самый?
— Из новостей?
— И что он здесь забыл?
— Их разве не изгнали из столицы?
— А кто это?
— Тишина в аудитории! — топнул ногой нахмурившийся еще сильнее Тимофей Щепин и перевел снисходительный взгляд на меня, — и чем я могу вам помочь, княжич Соколов?
— Так ровно тем же, чем и остальным, — пожал я плечами, — научить вашему предмету.
— Вы должно быть ошиблись аудиторией, Артемий Сергеевич, — осуждающе качнул лысой головой рыжебровый Рюрикович, — это занятие учеников отделения офицерской подготовки.
— Тогда точно никакой ошибки нет, Тимофей Александрович, — приветливо улыбнулся я и вынул из внутреннего кармана смятые листки бумаги.
Тщетно попытавшись разгладить смявшиеся углы, я передал документы озадаченному Щепину. Тот покачал головой и показательно взглянул на часы.
Обсуждение же моей персоны в аудитории набирало обороты.
Это даже удобно. Понятия не имея что их подслушивают, многие говорили весьма откровенно и смело.
Можно было разом собрать текущую обстановку отношения присутствующих знатных отпрысков ко мне и вообще роду Соколовых.
— «Зачислен в царский лицей приказом № 4895/5», — процитировал конец одного из документов Щепин и недоуменно посмотрел на меня, — тут ни слова об отделении, молодой человек. Чтобы вы знали, их в царском лицее семнадцать.
— Знаю, — тяжело вздохнул я, — пришлось разобраться пока бега... содействовал директору с проверкой внутренних резервов, — мигом поправился я.
— Должно быть плохо разобрались, Артемий Сергеевич, — вновь начиная терять терпение холодно отметил Щепин, — отбор на офицерское отделение проходит по особым правилам и закончился полгода назад.
— Другой документ посмотрите, Тимофей Александрович, — невозмутимо кивнул я.
Едва скрывая бушующее внутри раздражение, Щепин бросил ленивый взгляд на следующий листок и его снисходительный взгляд быстро сменился на удивленный.
— «Без ограничений по выбору отделения»?! — воскликнул Щепин, взмахнув рукой, — подделка! Это явная подделка! Как вы смеете заявляться с этим напечатанным на смятых листах бредом?!
— Я бы на вашем месте не называл бредом личный указ директора царского лицея, но вам, безусловно виднее, Тимофей Александрович.
— Директора?! — еще больше удивился Щепин и вновь увлеченно зарылся глазами в документы, судорожно перелистывая их, едва сдерживаясь от того, чтобы не разорвать.
Но что-то незримое удерживало рыжебрового Рюриковича от подобного импульсивного поступка.
— Этого не может быть... это против устава царского лицея! Демьян Афанасьевич не мог...
Частично Щепин был прав.
В оригинале устный указ Стародубского, который он по наивности своей решил передать в канцелярию по внутреннему телефону, звучал как «Без ограничений по выбору отделения из числа базовых шестнадцати».
Пришлось приложить немного усилий, чтобы в итоге получить слегка укороченный вариант особой пометки на абсолютно легальном документе, скрепленным подлинной магической печатью Стародубского.
А следовательно, его словом дворянина.
— Я могу занять место в аудитории и послушать вашу лекцию, Тимофей Александрович? — вежливо спросил я когда пауза затянулась, а тихие перешептывания учеников уже стали не такими тихими и легко улавливались обычным слухом.
— Вы хоть знаете какой предмет сейчас идет, Артемий Сергеевич? — с тяжелым смиренным вздохом вернув мои документы поинтересовался Щепин.
— Это важно? — спросил я.
— Важно понимать сложность всей экспериментальной программы обучения этого отделения, молодой человек, — устало потирая переносицу вымолвил Щепин, — на офицерские курсы не просто так особый отбор. Зачем вам это?
— Стать Богатырем, разумеется, — искренне удивился я вопросу.
— Половина других отделений тоже подготавливает одаренных к рангу Богатыря, — парировал Щепин.
— Не так эффективно, — возразил я, — высший процент раннего резонанса, высший процент взятия выпускниками седьмого ранга, высший процент потенциала Богатырей среди выпускников.
— Высший процент смертности лицеистов, — продолжил мой логический ряд Щепин, но ожидаемой реакции страха на моем лице не увидел.
— Меня все устраивает, Тимофей Александрович, — вздохнул я, уже успев устать от этих формальностей, — да и ваше занятие не выглядит таким опасным как вы говорите.
— Оно вводное, — слегка обиженно заметил Щепин.