Туда, где приближающийся рев мотора рассекал воздух.
Блаженная тишина, коей так славился этот некогда чудесный уединенный цветочный сад, была безжалостно разрушена.
Впрочем, остальные атрибуты этого места пострадали еще раньше.
Вместо цветов черное месиво, из чистого прудика торчали комья земли и обломки деревьев. Мраморные фонтаны были срезаны до основания, а некогда ровные тропинки сейчас заменяли холмы из грязи, пепла и обломков.
Следы, что остались здесь от битвы Зверевой со шведской воительницей никто за эти два дня так и не убрал.
Единственным нетронутым остовом была сама артефактная беседка и небольшие деревянные мостики ведущие к ней. Ну и еще небольшой пятачок из чудом уцелевшей травы, на котором я сейчас стоял.
В общем, видок у любимого места цесаревны сейчас был плачевный, зато он выполнил свою задачу. Спас ей жизнь. Теперь же я хотел поставить перед этим местом задачу куда более серьезную.
Рокот мотора стал оглушительным и из-за вороха поваленных и обгорелых елей выскочил черный мотоцикл с блондинистой наездницей, что смотрелась на нем удивительно гармонично.
Железный конь с шумом остановился прямо передо мной и окатил меня двумя волнами Силы. Знакомой парообразной аурой моей телохранительницы и совершенно противоположной водной, что окатила меня свежим воздухом словно морской бриз.
— Занятный артефактик, — покосился я на царский герб на черной стали мотоцикла.
— А то! — восторженно пискнула Зверева и с явной неохотой слезла со своего новенького боевого коня.
Дорогущий артефакт с личной системой генерации эфира противоположного Зверевой типа, что уравновешивал недостатки ее атрибута огня и позволял наезднику выдавать вдвое большей от обычную порцию Силы. А значит, и вдвое б о льшую скорость.
Ох зря ей доверили такое. Она ведь его быстрее самолета разогнать сможет…
— Подарок от папки? — спросил я.
Эйфория и радость в янтарных глазах тут же сменились более привычным хмурым осуждением.
— Не называй его так, — поджала Зверева губы и для проформы осмотрелась вокруг.
— Государь запретил вам с Прохором распространяться о родстве, — понимающе кивнул я, — но ты не переживай. Я умею хранить секреты, а здесь на километры вокруг никого нет. Территория царского лицея девственно чиста. Да и в резиденции государя скоро станет пусто, не так ли?
— Ты знал, — не спрашивала, а утверждала Анна.
Впрочем, без особого удивления.
— Догадывался, — признался я, — во время аудиенции я не ощутил присутствия остальных членов императорской семьи и когда вышел, перепроверил еще раз.
— Они в Ельце на неделю, — не стала скрывать Зверева стратегическую информацию.
— Неделя, значит, — задумчиво хмыкнул я, — все упирается в одну чертову неделю. Городских в столице тоже эвакуировали?
— Привели все службы в максимальную боевую готовность по протоколам военного времени. Думаешь, их заденет? — с серьезным видом поинтересовалась Зверева.
Ни единый мускул на ее лице не дрогнул, а решимости в горячих янтарных глазах только прибавилось. Мин был абсолютно прав. Любой человек на ее месте должен был испытывать страх перед неизвестностью.
Но Звереву отчего-то ситуация не пугала.
Девушка вела себя так, словно на нас ожидается нападение каких-нибудь индийских бандитов, а не неизвестной угрозы, от которой сам император побоялся прятать семью даже в родовых бункерах и увез подальше.
Угрозы, из-за которой все до единой службы столицы стоят на ушах.
Угрозы, которую Анна Зверева по собственной воле пошла принимать лицом к лицу.
— Она определенно чокнутая… — выдал экспертное заключение Мин.
Я об этом уже пять лет твержу, — внутренне усмехнулся я и перевел взгляд на Звереву.
— Ты вообще знаешь о какой опасности идет речь? — поинтересовался я.
— Не-а, — пожала плечами Анна и беззаботно оперлась на свой черный мотоцикл.
— И все равно пришла, — констатировал я.
— Ты сам приказал.
— Раз мои приказы еще действуют, значит государь не стал забирать тебя в свою свиту?
— Я сама отказалась, — пожала плечами Зверева и перевела вопросительный взгляд на беседку.
Что ж, не хочет говорить, ее право. Человеческую свободу выбора я понимаю и принимаю. А совершают они при этом ошибку или нет, судить не мне.
— Ни царапин, ни трещин, ни выбоин, а мостики сверкают так, словно их только вчера построили, — не оборачиваясь резюмировал я состояние чудесного сооружения, — ты что, сдерживалась?