— И вот еще, — ткнул Гриша в гарь пальцем. — Тоже она.
— Я думал, у нас Марфа не кашеварит.
— Нет, конечно. Это Митька должен был завтрак сварить. В карты проиграл. Так она ему мозги запудрила.
— Это как?
— Магия родная у кикимор такая. Делать так, чтобы ум за ум у человека заходил. Знаешь, бывает, идешь с определенной целью, скажем, водочку выпить. А потом оказываешься у телевизора с крышкой от кастрюли.
Я хотел пошутить, что, может, у беса это нечто возрастное. Но не стал. Слишком уж сурово выглядел Григорий. Он-то голосовал за вступление нечисти в наши стройные ряды с одной лишь практической целью. А тут вон чего началось.
— А ты чего молчишь? — спросил я черта. — Как кашу сжег?
— Да я, дяденька… Задумался.
Вообще, Митька был черным. В самом толерантном смысле этого слова. И вдруг покраснел. Вот к этому меня жизнь точно не готовила.
— О чем?
— Да о чем, о чем, — торопливо перебил бес. — О ней самой и думал. Как бы ей фитиль в петарду вставить.
— Гриша!
— А что? Я как есть, так и рассказываю.
— Ладно, пойдем разговаривать.
Не было печали, приобрел Митя кикимору. Повелся на деньги и на загадочные очки. Защитное кольцо, кстати, сразу бросил в рюкзак. Хотя можно было и надеть. Правда лезло оно только на мизинец. Зато выглядело вполне нейтрально. Вроде православного «Спаси и сохрани».
Марфе мы определили целую комнату. Раньше там жил Митька, а Григорий обитал в гостиной, поближе к телевизору. Но черт благородно освободил жилплощадь для дамы и перебрался к бесу.
Я постучал в дверь и, не дождавшись никакого ответа, вошел внутрь. Все-таки мой дом. И не обнаружил Марфу. Кровать, тумбочки, кресло, прялка. Прялка?
Так, если я правильно помню, привезли мы кикимору без всякого приданого. Откуда тут эта фиговина взялась?
Причем, насколько я понимал, что-то с прялкой было неладно. Нити спутаны, с узелками, колесо кривое, веретено наполовину отломано. Будто принадлежала вещь нерадивой хозяйке. Хотя чего это я? Так и было.
— А этой хреновиной всю ночь стучала, — продолжал жаловаться бес, указав на прялку. — И еще выла.
— Марфа!
— Да чего ты голосишь? Вон сидит, — ткнул пальцем бес наверх.
И правда, в углу, под потолком, в лучших традициях фильмах ужасов, замерла наша кикимора. Как выяснилось, уже к сожалению, наша.
— Спускайся.
Я хотел добавить: «В ногах правды нет», но промолчал. Непонятно за счет чего там висела кикимора.
Марфа послушалась. Хотя вид ее был сердитый и решительный, как у защитника осажденной крепости.
— Ты зачем водку вылила?
— От водки все зло, — сказала она, как отрезала.
— Согласен, — ответил я. — Только не тебе решать, что с хозяйскими вещами делать.
— Ты мне не хозяин, — ответила та. — Скорее поверенный. Если хочешь им стать, то так и скажи.
— Ага, бегу, волосы назад. Послушай, пока ты живешь у меня, то должна выполнять определенные правила поведения. Своевольства я не потерплю.
— Да чего ты с ней цацкаешься⁈ — возмутился бес. — Дом твой, на нем печати рубежные. Запрети ей и все.
Я уж не стал говорить Григорию, что печати настроены совершенно на иное. Хотя, с другой стороны, почему бы и да? Взять тот же Порог на крови. Если я передвину мысленный бегунок в голове, что лишать нечисть алкоголя — это вред, то в следующий раз печать разрядится на кикимору. И прикрыл глаза, собираясь с мыслями, а когда открыл, то по злобному взгляду Марфы понял — сработало.
— С этим вопросов больше нет?
— Нет, — не сказала, а точнее прошипела та.
— Едем дальше. Зачем Митю зачаровала?
— Мысли у него черные были, на меня направлены.
— Ты и мысли читать умеешь? — напрягся я.
— Скорее намерения.
— И какие намерения у тебя были, когда ты кашу варил? — повернулся я к черту.
От бедняги сейчас можно было прикуривать. Митька натурально пылал всеми оттенками красного.
— Мне… она просто… понравилась, дяденька… Ну, я и помечтал немного.
— Так, нечисть мою не трогать! — сразу понял я, в чем дело. — Или мне и это на печать повесить?
Вопрос был риторическим. Потому что кикимора кивнула. Правда, с таким озлобленным видом, что я начинал всерьез опасаться за свое эмоциональное и душевное спокойствие. Нет, навредить она мне, конечно, напрямую не сможет. Однако испортить жизнь, пока мы не пройдем все пункты мелким шрифтом — это пожалуйста.