— Не изволь об этом беспокоиться, господине княже, тут недалеко, за пригорком, село раскинуто, Видогощи прозывается.
— Что ж, отдохнем там, а чуть свет опять полевать зачнем.
Утомленные целым днем полеванья, сокольники с радостью услышали приказ князя; возвращаться в Тверь было не близко, отдохнуть теперь в самую пору.
Торопиться уже было некуда, и утомившиеся кони тихо шли по зеленому лугу.
— Куда заехали! Вон и Шошский монастырь! — услышал князь громкий оклик сокольника.
Направо, среди соснового бора, блестел под лучами угасающего солнца крест на храме святой обители.
Припомнилась тут Ярославу нечаянная встреча с незнакомой красавицей, забилось его ретивое, и страстно захотелось ему снова увидеть эту девушку.
«Уж не наваждение ли какое? — думалось ему. — Сколь времени прошло с тех пор, а все она у меня нейдет из памяти!»
Припомнил тут князь и сон свой вещий, припомнил и советы своего старого боярина, и пришло ему в голову, что девушка-красавица — суженая его. И чем больше он думал о ней, тем больше укреплялся в мысли своей нежданной-негаданной.
Проехали мимо обители, на кресты церковные помолилися, а мысли Ярослава по-прежнему только о незнакомой красавице.
«В храме Божием мы с ней встретились, недаром это случилось, — думал про себя князь, — знать, на то указание мне воли Божьей… Суженая она моя… Так и быть ей княгиней, какого бы роду и племени ни была эта девушка… Только бы разыскать мне ее… Будь на дне моря, и там найду…»
Нетерпеливо ударив плеткой коня, князь быстро поскакал к показавшемуся из-за пригорка селению.
XXXI
Изумленные неожиданным приездом князя, сельчане отвели ему для ночлега просторную избу.
Усталый Ярослав, не раздеваясь, раскинулся на широкой лавке, на которой заботливые хозяева положили свежего, душистого сена.
Усталость взяла свое, и князь скоро заснул.
Крепко спалось Ярославу, а под утро, когда рассвет чуть-чуть забрезжил, ему опять приснился вчерашний сон.
— Княже, княже! Вставать пора! Пробудись, княже! — говорил стремянный княжий, осторожно тряся князя за рукав.
Ярослав быстро вскочил.
— Что? Что такое? Зачем ты меня разбудил? — сердито говорил недовольный князь.
— Ты сам велел мне разбудить тебя пораньше, княже, смотри, уж солнышко встает.
Умывшись холодною водою, князь освежился, мысли прояснились, а чудесный сон не выходит у него из головы. Лежат на сердце и вчерашние думы о суженой.
— Сегодня поле будет, княже, — уверенно сказал сокольник, — ветер переменился, слава Богу.
— Дай Бог удачи! — промолвил князь, не переставая думать о красавице.
И правда: мало прошло времени, немного проехали, как из озерных заводей поднялось целое стадо лебединое. Загорелись глаза у князя-охотника.
— Пускай соколов! — крикнул он своим сокольникам. И сам дрожащею от волнения рукою снял колпачок с головы своего любимого сокола.
Напрасно старались спастись перепуганные лебеди: сокола камнем падали на них и кровенили белоснежный наряд лебединый.
Не могли насытиться хищные птицы, наперерыв одна за другою кидались они на новые и новые жертвы. Не мало уж побитых птиц валялось в траве густой, обливая ее своею кровью. Немногим из лебедей удалось спастись.
Только один княжеский сокол, высоко взлетев чуть не к облакам, будто не видел лебедей, не бросился на них, кружил по небу и поднимался все выше да выше, отлетал все дальше да дальше в сторону от князя.
Недовольный своим соколом, Ярослав поскакал за ним в ту же сторону.
Охотники, подбиравшие убитых лебедей, далеко отстали от князя.
Долго скакал так князь в погоню за соколом, не заметил он, как подъехал к неведомому селу. Видит с удивлением князь, что сокол его сидит уже на кресте сельской церкви, расправляя свои усталые крылья, и охорашивается.
А в этот час ударили в церковное било к обедне.
Недалеко от церкви у одной избы толпился народ, чего-то, видимо, ожидая. Одеты все были по-праздничному.
Никто из толпы не обратил внимания на князя, все пристально смотрели на крыльцо избы. Да и сам князь мало чем отличался от простого сокольника: охотничий наряд, взмыленная лошадь ничем не выдавали его высокого сана.
— Сгони-ка мне, паренек, моего сокола, — сказал Ярослав молодому парню, стоявшему позади толпы.
— Ишь, нашел время! Не до тебя теперь с твоей потехой.
— А что у вас за праздник такой? — спросил Ярослав у парня.
— Аль не знаешь? Любимый княжий отрок Григорий женится на пономарской дочери из нашего села. Оксинью, пономаря Афанасия дочь, за себя берет.