— Папа сильно меня отругал и велел завтра же перед вами извиниться, — вздохнув и собравшись с силами, выпалила девочка. — Но я решила сделать это сегодня, раз уж вы не спите.
— За что извиняться? — усмехнулся Клант. — Вы нас позабавили, юная леди.
— Но я вела себя неподобающе и унизила своего отца и князя перед гостями! — печально призналась Эмма, явно повторяя чужие слова. — Я не хотела! Правда! Ваша кошечка сбежала… И я не успела ее остановить…
— По-хорошему, вам, леди, стоило бы извиняться не перед нами, а перед кошкой, ведь именно ей досталось больше всех, — заметил Рэнд и хитро улыбнулся.
Девочка вздохнула, понуро опустив голову, и печально дернула себя за вьющуюся прядку волос, выбившуюся из затейливо заплетенной косы.
— Я понимаю! — прошептала Эмма, посмотрев поочередно на Кланта и Рэнда полными слез карими глазами.
— Не стоит так уж расстраиваться, — присев перед девочкой на корточки, Клант ободряюще похлопал ее по плечу.
— Да, но Вира вот пропала. И папа переживает очень, хоть и старается не показывать это, — пробормотала малышка, громко всхлипнув. Клант протянул Эмме сложенный белый платочек с кружевным уголочком, в который девочка с чувством высморкалась. — Мы все очень расстроены, даже тетя, хотя она делает вид, что злится на сестричку. А Ольма… Я сама слышала, как она плакала ночью. Ей тяжелее всего. Ее малыш постоянно плачет, Оль не высыпается совершенно, нянечки ей слабо помогают. А Вира…
— Что Вира? — насторожился Рэнд.
— Она иногда помогала Ольме, — ответила девочка. — Сидела с Савиром, пела ему те же песенки, что и ей мама в детстве. Странное дело, но под ее пение он всегда спал…
Эмма тяжело вздохнула и продолжила, утирая крупные слезы, стекающие по ее пухлым щечкам:
— Без Виры здесь стало так одиноко… Я все время думала, что это Эвила такая вредная и стоит ей уехать, как мы все сразу станем счастливее. Эв вышла замуж. Теперь Ольма то и дело на меня кричит, а ведь обычно была добрее.
— Люди меняются под действием обстоятельств, малышка, — мягко заметил Клант.
— Да, знаю, — вздохнула девочка. — Вира вот тоже сильно поменялась… Мы так много играли всегда, придумывали разные истории и забавы. Нашим самым любимым местом была старая библиотека, ею сейчас никто не пользуется, там полно никому ненужных книг. И там много таких, где есть интересные истории и замечательные картинки. Мы садились у камина, и она мне читала…
Девочка вздохнула и, откинув крышку своей шкатулки, вытащила свернутый в несколько раз плотный пожелтевший лист.
— Это из моей самой любимой книжки. Я вырвала рисунок, но никому не сказала, даже Вире, — тихо призналась девочка, разворачивая листочек. — Все равно ведь те книги никому не нужны.
— Портить книги — не самое достойное занятие для юной девицы, — хмыкнул Клант, вытягивая из-под пальчиков Эммы страницу и разглаживая ее на колене.
На одной стороне листа виднелись чуть выгоревшие на солнце строчки стихов, а на обороте была небольшая гравюра, изображавшая менестреля, что-то неспешно наигрывающего на девятиструнной тоне. В верхней части рисунка виднелось окно и балкон, увитый диким плющом, в тени которого пряталась девушка. Бесформенный наряд девушки смотрелся странно рядом с затейливой резьбой деревянных перильцев и тяжелыми складками элегантно ниспадающих штор.
— Это моя самая любимая история, — вздохнула Эмма. — Вира смеялась каждый раз, когда я просила ее перечитать еще раз.
— И что же это за история? — доброжелательно спросил Рэнд, смотря на огонь в камине.
— Это сказка про одного менестреля, — произнесла Эмма, вспоминая, как эту историю рассказывала Вира. У нее это лучше всего получалось. Эмма даже представила, что сестра здесь, в этой комнате, и еще раз открывает потертую книгу, чтобы оживить строки, записанные витиеватыми круглыми буковками.
«Менестрель прославился на целое княжество своими песнями и балладами. Князья мечтали заполучить его к себе хотя бы на один день, и благодаря этому менестрель стал настолько богат, что уже мог не путешествовать, ища для себя слушателей.
Но вот однажды в каком-то городе он попал в дом очень богатого купца, который принял его как дорогого гостя, предложив пожить у себя. Менестрель согласился. В первую ночь своего пребывания в доме купца менестрелю не спалось и он вышел во двор, чтобы подышать свежим воздухом. Он стоял и смотрел на звездное небо, думая о том, что все в жизни складывается столь чудесно, что он может вернуться в родной город и жить счастливо, когда вдруг услышал пение. Пела девушка, и ее голос был так прекрасен, и такая искренность сквозила в словах ее незатейливой песни, что менестрель боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть невероятную красоту момента. Он даже подумал, что все ему сниться, но голос не утихал, а звучал все громче.