— Уже все? — спросила она у Кланта.
Блондин потрогал ладонь девочки, на которой не было ни следа от припухлости и красноты, и улыбнулся.
— Да, все.
Рэнд медленно подошел к таше и, присев перед кошкой на корточки, осторожно провел над ней ладонью. Затем удивленно хмыкнул.
— Честно говоря… Я думал, что таша уже сдохла, — произнес он, с извиняющейся гримасой глядя на Эмму. — Но эта зверюга преподнесла сюрприз. Она не только жива, но и пострадала не так сильно, как кажется на первый взгляд. Возможно… Думаю, тот кто посылал нам подарок, рассчитал его действие в первую очередь на людей. Поэтому кошку, не смотря на то, что она получила прямое действие чар, задело только боком.
Клант нервно хихикнул на сказанное братом.
— Знаменитая живучесть кошек на стороне таши! Что делать с этим местом?
— Черная смерть действует не долго, но остаточная магия может быть опасна. Самый простой и действенный способ — соль и песок.
Согласно кивнув, блондин по широкой дуге повел над кругом ладонью. Солнечный день над парком заволокло облаками, из которых, к немалому удивлению Эммы, начал сыпаться белый речной песок и крупная серая соль. В считанные мгновения над местом действия заклинания нанесло целый пологий холм.
— Может не будем говорить князю, что здесь произошло? — предложил Клант. — Просто скажем…
— Что показывали мне, как нужно колдовать! — закончила за легарда Эмма.
Рэнд только хмыкнул на это, стаскивая с себя камзол и заворачивая в него кошку.
— Ой! А что это за странная ниточка? — спросила Эмма, склонив голову на бок и рассматривая что-то позади легардов. Клант хмуро обернулся на замечание малышки и тихо выругался.
— Рэнд, — прошептал блондин, — это нить… Kritro! Она тянется от таши… туда.
Налетел шквальный ветер, в котором то ли слышался, то ли чудился хриплый смех, похожий на карканье ворон.
— Atre! — Рэндалл взмахнул рукой, будто отсекая себя от ветра, но тот стих и без усилий легарда, жесткой щеткой причесав траву и небольшие кусты.
— А! — вскрикнула Эмма, отскакивая назад, подальше от щели в земле, взявшейся непонятно откуда и быстро расширявшейся.
— Клант, в сторону! — крикнул брюнет, стремительно отпрыгивая от пролома.
Блондин на миг замешкался, угодив ногой в дыру.
— Blrh! Shagreg, blrh! — прошипел Клант. — Эта дырка затягивает!
Рэнд метнулся к брату, но щель превратилась в огромную дыру, в которую пластами осыпалась земля, кустарники и мелкие деревья. Клант отбежал назад, но земля обваливалась быстрее, заглатывая в себя все больше и больше.
— Мамочка! — заверещала Эмма, со всех ног бегущая прочь впереди Кланта.
— Вот blrh! — вскрикнул блондин, спотыкаясь о камень и падая на движущуюся под ним землю. А через миг, под вопль брата, Кланта накрыло землей, утаскивая куда-то вглубь.
— Клант! — опешил Рэнд, в сторону которого провал не продвигался с такой скоростью. — Отец меня убьет, но…
Отступив на шаг и удерживая узел с ташей одной рукой, Рэнд с разгона прыгнул в бездну, подумав на последок: «А кошка-то мне зачем?!»
Эмма, тяжело дыша и вереща от страха, вцепилась в ближайшее дерево, надеясь хотя бы миг отдохнуть. Девочке было очень страшно. Ничего подобного не было ни в одной книжке, которую они с Вирой читали. В ушах стучало так сильно, что при всем желании Эмма не могла слышать ничего, кроме биения своего сердца. Продолжая поскуливать от страха, малышка расплакалась, изо всех своих силенок прижимаясь к дереву.
— Леди Эмма, что с вами? — над малышкой склонился помощник садовника — долговязый паренек Боб.
Малышка перепугано посмотрела на Бобби и взвыла, показывая себе за спину:
— Там! Там!
— Вас что ли животное какое напугало или птица? — предположил парень.
— Да нет же, там дырка в земле! — прокричала Эмма, отлипая от дерева и разворачиваясь. Через миг у девочки от непонимания открылся рот. Несколько секунд она молчала, не зная, что сказать, глядя на парк, где не было и следа каких-либо разрушений.
В себя я пришла от боли и странного ощущения падения. Все тело немилосердно жгло, будто меня перепутали с барашком и насадили на вертел, чтобы подвесить над костром. Но если боль была хоть и не приятна, зато понятна, то все остальное не укладывалось в знакомые чем-то рамки.
В открытую пасть залетел комок земли, я закашлялась, пытаясь его выплюнуть, но только больше наглоталась какой-то пыли. Хуже всего было то, что я ничего не видела и не могла пошевелиться. Меня перекручивало, как в бочке, в чем-то мягком и плотном, то и дело ударяя то боком, то головой. Мяукать было бесполезно, — почему-то я точно знала, что никому в этот миг нет до меня дела — а в данном положении не оставалось ничего другого.